Я никому не буду рассказывать, как именно провел этот час. Скажу лишь то, что от приставленного к виску револьвера меня удержал шум на корабле: тихие разговоры, смех, звяканье деталей разобранного оружия. Я понимал лучше кого-либо, что личная ошибка или устранение от решения проблемы приведут к провалу операции и смертям. Бессмысленным смертям в точке высадки, и потом — гибели мирных жителей от рук карателей. Как жить потом с таким грузом? И как жить с грузом сотен эффективно убитых по моей рекомендации?… Я отложил револьвер на чуть более позднее время, когда мы или выполним поставленную задачу, или умрем под чужими пулями. Вопрос личной этики я решу чуть позже. Кардинально и не привлекая к самокопанию друзей…
— В неотложке мы откачивали работников ремонтного завода после аварии. Один из компонентов топлива при нагревании выделяет газ без цвета и запаха. Добавить туда бытовой реактив, и мы получим нелетальное дезориентирующее вещество. Люди под его действием теряют возможность адекватно оценивать происходящее. При критической концентрации — впадают в бессознательное состояние, которое заканчивается остановкой дыхания. Если у нас будет доступ к вентиляции звездолета, сможем закачать нужную смесь. Все реактивы в наличии.
— Доступ будет, перед вылетом любой корабль усиленно проветривают. Мы смешаемся при погрузке с частью технического персонала. Там будут участвовать в отправке несколько отрядов, черт ногу сломит — кто и зачем помогает таскать грузы. Но как отреагируют наемники, когда на их глазах люди начнут падать без сознания?
— Эта гадость очень коварна. Прежде, чем они начнут падать, у них будет пять или десять минут дезориентации. И человек просто не успевает понять, что происходит с ним, или с другими, как уже становится неадекватен. Смех, хаотичные движения, нарушение координации. И все по нарастающей… Если на корабле не будет людей в противогазах, то при усиленной вентиляции через пять минут получим толпу идиотов, еще через пять — ползающих на карачках зомби, а через десять — трупы. Я это проходил. Тогда на заводе гробанулось две смены, прежде чем сообразили, что происходит… Это — мое решение.
— Не будет у них противогазов, — подвел итог подполковник. — В дружественном окружении таскать барахло и тяжести в химзащите — идиотов нет. Давай компоненты, и пойдем считать объемы, которые нужны для атаки. По мне такая замедленная реакция куда как лучше, чем зарин, на который обученные люди отреагируют молниеносно.
И я пошел считать объем реактивов. Потому что, сказав «А», нужно было говорить и «Б». И продавать душу дьяволу всю, без остатка…
Тела в черном камуфляже валялись повсюду: в узких коридорах, на забитых техникой палубах, в заставленных многоярусными кроватями кубриках. Полторы тысячи трупов, заполнивших корабль изломанными куклами. Я встроился в центр одной из цепочек и начал помогать выгружать покойников. За два часа погрузки, из которых истрачена почти половина, нам предстояло зачистить судно, выбить из старших командиров коды доступа и превратиться в «борт номер три» карательного каравана. И мы ворочали покойников, передавая их из рук в руки, создав черные ручьи, по которым мертвецы стекались к бункеру выгрузки отработанного топлива. Стекались, чтобы там кануть навсегда, провалившись в раззявленное жерло технического колодца. В одиночку, парами, грудами… То, что было командой наемников, закончило свой бренный путь за десять минут до старта, вместе с отравленным воздухом, который мы изгнали с корабля надсадно вывшей вентиляцией.
И прежде чем прозвучала итоговая команда: «проверить крепежные ремни перед стартом!», я успел вдосталь проблеваться в ближайшем узком туалете. Потом занял указанное место и бездумно смотрел в потолок, запрещая себе закрывать глаза. Слишком страшная картина навсегда отпечаталась в моей памяти. И я боялся, до смерти боялся, что если сомкну веки, то немедленно свихнусь раз и навсегда. Ведь души убитых мной только и ждали миг, когда можно будет позвать за собой, в пустоту, забитую черепами с заполненной тьмой глазницами.
Оставшиеся трое суток переброски до планеты я провел на транквилизаторах. «Отпустило» меня лишь когда в крошечной «горошине» рации прозвучал знакомый голос Кокрелла:
— Прибыли, парни. Начинаем десантирование через десять минут. С богом…
Мы были дома, на стационарной орбите родной планеты. И сводной бригаде спецназа надлежало выполнить свой долг, защитив друзей и знакомых от отребья, собранного по всей округе. Мы вернулись, назло судьбе, чтобы дать последний бой…