Шагнув к столу, я поправил «камуфляжку», затянул ремень и проверил, на месте ли кобура с неразлучным револьвером. Потом отчеканил, глядя строго перед собой:
— Господин офицер! Я, старший лейтенант медицинской службы сводной бригады войск специального назначения, хочу поговорить с бывшим капитаном моей роты, а ныне с подполковником Кокреллом, командиром сводной бригады.
— Не понял, — буркнул старик, зло сверкнув глазами. — Говори.
— Прощу прощения, но я должен поговорить с господином подполковником. Речь о вопросах боевого обеспечения бригады и посторонние туда не допускаются.
— Док, ты что, сбрендил? Голову напекло, или опять какой отвар набодяжил?
— Никак нет. Но я буду разговаривать только с моим командиром, а не вонючим куском говна, который изображает из себя невесть что…
Я смотрел, как жилистый седовласый убийца медленно встает, и продолжал кричать, уже не сдерживая себя:
— Я буду говорить только с моим командиром! С человеком, которому я верю как самому себе! А не с этой падалью, занявшей его место! Контракты тебе никто не дает, с…ка?! А зачем нам какие-то контракты?! Мы — спецназ! Наша задача — прийти первыми и победить! Где мой командир, что провел парней через огненный ад космодрома?! Где мой командир, который в джунглях вызвал огонь на себя, а потом превратил мальчишек в отличных солдат?! Где он, я спрашиваю? Здесь его нет! Здесь сидит какой-то м…к, не способный утром построить людей на зарядку и выполнить марш-бросок! И он еще хочет, чтобы я с ним говорил?! Да…
Удар я не заметил. Лишь в мозгах хлопнуло, будто кто-то неудачно вогнал силовой кабель в люстру, и разноцветные лампочки радостно взорвались, осыпав все кругом стеклянной требухой. Голова дернулась, и я полетел, полетел куда-то, потеряв связь с реальностью…
— Док, ты живой? — кто-то тряс меня за плечо, возвращая в пропыленный песчаный мир.
С трудом разлепив глаза, сумел разглядеть мутную картинку, которая потихоньку превратилась в озабоченные лица Самсона и Тибура. В стороне стоял бледный Кокрелл, перекатываясь с носка на пятку. Заметив, что я начал шевелиться, подполковник зло бросил:
— Еще раз так отчебучишь, лейтенант, и я тебя шлепну. Честное слово.
— Кишка тонка, — сплюнув кровью на пол, я оперся на руки парней, чтобы сесть. Потом, медленно покачиваясь, начал загибать пальцы: — Когда у нас не было оружия, мы наср…ли на устав и пошли к гангстерам. Получили кучу неучтенных стволов и оборудования, благодаря чему неплохо отбивались в джунглях… Когда нам было нужно, тащили у летунов и пехоты, но позиции оборудовали по последнему слову, включая мой бункер с генераторами… Даже после предательства командования и хунты, ты сумел собрать людей и отбил ребят, отправленных подыхать на каторгу. Каждый раз, когда весь мир проваливается в задницу, у тебя есть идея, как оттуда вылезти. Или — ты эту идею берешь у парней, которые служат под твоим командованием. И говорить мне теперь, что у тебя нет контрактов, нет денег, и ты решил сдохнуть в этом вонючем клоповнике… Да я быстрее тебе одолжу ствол с единственным патроном, чем вытирать сопли моему бывшему командиру… Поэтому не бухти мне про то, кто кого шлепнет. Потому что подполковник Кокрелл не стреляет в своих, а решает проблему… Дожили, пугать он меня вздумал…
И я побрел к себе, отказавшись от помощи ребят. Потому как большая помощь требовалась моему командиру. Который никак не мог понять, кто он и где. И который уверенно тащил всех остальных в пропасть, вслед за собой…
В шесть утра двери барака распахнулись, и сквозь бурую хмарь шагнула крепкая фигура в легкой накидке и автоматом в руках.
— Подъем! — проорал незнакомец и расхохотался. — Команда — сбор номер один! Норматив по занятию высоты двенадцать-дробь-четыре — пятнадцать минут! Не уложившиеся в норматив повторят упражнение еще три раза! Время пошло!..
Вечером ветер стих, и бригаду построили куцыми рядами рядом с казармами. Застывший посередине подполковник чеканил, разглядывая напряженные лица перед собой:
— Мы опустились, превратившись в сброд! Мы — элита-элит, лучшие бойцы, прошедшие самые страшные испытания войны и эмиграции. И теперь, когда бригада стоит в шаге от разрушения, я хочу спросить вас — кто вы? Боевая единица, способная решать любые задачи и постоять за себя? Или толпа оборванцев с оружием в руках?… Подумайте и дайте ответ себе. Себе — в первую очередь… Кто считает, что его место не в армии, может уйти. Кто останется, завтра в шесть утра мы проводим общий сбор и выдвигаемся на новую точку дислокации. Чтобы решить проблему с пополнением, оружием и новой боевой задачей. Но балласт мне не нужен. Поэтому — для всех, кому надоело тянуть солдатскую лямку, двери на выход открыты. До завтрашнего утра… Вольно, разойдись!