Капитан крикнул своим людям, чтобы они не стреляли, после чего отпрыгнул в сторону, а Кларк снова перекатился и вскочил на ноги. Все солдаты отступили к стенам. Они были напуганы — или, по крайней мере, потрясены — яростью на лице пленника. Красный туман, клубившийся в голове Сэвиджа, так и не рассеялся. Разум потихоньку начал давать о себе знать, но был еще слишком слаб.
Американец остановился. Он поднял русского за пояс брюк и за ворот рубашки и бросил его в ванну. Лежа лицом вниз, Зэд погрузился в воду, основная часть которой выплеснулась на пол. Затем Кларк сорвал с него одежду, разорвав ткань с такой легкостью, словно она сгнила уже сто лет назад. Пока он делал это, Зэд успел перевернуться. Но он не сопротивлялся. Боль в барабанных перепонках и шок от того, что с ним обращались так, словно он был набитой перьями наволочкой, сделали его беспомощным. Вверх полетели обрывки одежды, за которыми последовали два сапога. Голова гиганта ушла под воду, когда Сэвидж толкнул его вниз. Он вынырнул, отплевываясь, и отнял руки от ушей, чтобы попытаться схватить своего противника.
Юноша отбросил его руки назад и снова толкнул его под воду, после чего начал его намыливать. Затем он ухватился за один конец ванны и перевернул ее на бок. Железо с громким лязгом ударилось о камень! А рыдающий и брызжущий слюной русский выкатился из ванны вместе с оставшейся в ней водой.
— Mein Gott! — воскликнул капитан.
— Er ist ein Siegfried, — пробормотал один из солдат.
— Ein Gorilla, — сказал еще один.
Кларк свирепо взглянул на этого второго солдата. Теперь юный летчик стоял прямо, с его светло-бронзовой кожи и темно-бронзовых волос капала вода, а руки были сжаты в кулаки.
— Я офицер американской воздушной службы Соединенных Штатов и требую уважения! — крикнул молодой человек. — Я — военнопленный. Но я не потерплю плохого обращения — ни на йоту больше, чем мне причитается! А теперь уберите отсюда эту громадину. Принесите свежую горячую воду, и я приму ванну, которую мне заказало ваше начальство!
Эти требования выполнили. И мало того, Кларк еще и отказался поднять опрокинутую ванну, заявив капитану, что он не обязан заниматься физическим трудом, потому что он офицер.
Капитану это не понравилось, но он был вынужден согласиться с ним. Он приказал двум мужчинам поставить ванну на ножки, но им не удалось сдвинуть ее ни на дюйм. Потом это попытались сделать три человека — тоже безуспешно. Наконец, четверо мужчин — краснолицые, пыхтящие, задыхающиеся и стонущие — вернули ванну в исходное положение.
Теперь немцы смотрели на Кларка Сэвиджа-младшего с большим благоговением. Он не сказал им, что в одиночку тоже не смог бы справиться с ванной. Это адреналин, закачавшийся в его мышцы от ярости, придал ему — временно — силу четырех человек, позволив опрокинуть ванну на бок, но сейчас он не мог этого сделать.
Глава 7
После ванны Сэвиджа отвели в другую комнату. Одетый только в тонкое и мокрое полотенце, он замерз, когда шел по темному и неотапливаемому каменному коридору. Новая комната удивила его. Там был камин, в котором горели небольшие поленья. Правда, вскоре они погасли, но через час ему выдали его форму — чистую и залатанную. Только летные ботинки ему не вернули — у него были только носки, чтобы защититься от холодного каменного пола. Однако они были из толстой шерсти.
С того момента, как Кларк вошел в комнату, на него через круглое зарешеченное окошко в двери смотрел часовой. Сэвидж подумал, что это делается для того, чтобы смутить его и понизить его моральный дух, однако он провел так много времени среди людей джунглей, которые почти не носили одежды, что нагота его не беспокоила. Во всяком случае, не в таких обстоятельствах.
Он предпочел бы, чтобы ему было теплее, но холод был вполне терпим. За последние несколько лет он не раз проходил закалку в снежно-ледяных условиях высоких гор. В последний раз юного Кларка наставлял йог, который утверждал, что может контролировать температуру своего тела с помощью ментальных средств. До сих пор ученик не успел «освоиться» с этим делом, но учитель сказал ему, что когда-нибудь он овладеет этим искусством. То есть что он смог бы овладеть им, если бы потратил годы на разработку этой техники.
Сэвидж не думал, что у него когда-нибудь будет на это время. Но он мог бы придумать короткий метод, чтобы найти психологические и биологические механизмы, действующие как термостат тела. Надевая брюки, он нащупал их ремень. Его забрали вместе с остальной формой, почистили и отполировали. Область около пряжки все еще была немного жесткой, и не было никаких признаков того, что швы на ремне были распороты, а потом его заново зашили.
Часом позже юноше принесли очки, шлем, ботинки и летный костюм — все это было свернуто в узел. Он развернул сверток и, заслонив его спиной от часового, ощупал подкладку своего костюма в разных местах. Предметы, спрятанные внутри подкладки, были маленькими, и некоторые из них трудно было найти. Это можно было сделать без особых сложностей, если ищущий знал, что ищет, или был необычайно подозрителен. И пока еще все вещицы были на месте.
Кларк надел сапоги. Несмотря на то, что они были порваны и проколоты во многих местах, их скрепили клейкой лентой поверх отверстий. Юноша пожалел, что у него нет каких-нибудь туфель — его ноги должны были вспотеть в слишком теплых сапогах. Но он не мог жаловаться. Ему еще повезло, что его не оставили вообще без обуви. А так с ним обращались лучше, чем он имел право ожидать.
Почему???
Немцы очень тщательно привели в порядок его вещи. Даже маленькое круглое зеркальце в кармане его пиджака было вычищено. На нем оставался отпечаток большого пальца с маслом для волос, когда Кларк убрал его в карман, заглянув в него перед самым вылетом самолета, а теперь этого пятна уже не было. Он поднес зеркало к свету трех больших свечей в настенных канделябрах. Его глаза — золотисто-коричневые в ярком свете — казались темными. Такими же темными, как и его неопределенное будущее. Но будущее всегда неизвестно. И человек строит его сам. В определенной степени.
Неужели у него действительно такие странные глаза? Пестрые, да. Странные, да. Но не такие, чтобы вызвать у тех, кто их видит, хихиканье или насмешку. Если только хихикающий не был чувствителен к своим собственным недостаткам и особенностям и из-за этого склонен насмехаться над другими. Должно быть, именно поэтому тот обезьяноподобный американский подполковник так недобро отозвался о его глазах.
Кларк пожал плечами и положил зеркальце обратно в карман. Отец говорил ему, что большинство молодых людей слишком болезненно относятся к своей внешности. Это было частью юности, и он должен был вырасти из нее. Поскольку от него ожидали большего, чем от других его ровесников, ему требовалось повзрослеть быстрее. Физически Сэвидж определенно сделал это, хотя его воля не имела к этому никакого отношения. Виной тому были его удачные гены плюс хорошо сбалансированное питание и упражнения, основанные на современных знаниях и древней мудрости. А вот эмоционально?.. До сих пор можно было только форсировать эмоциональное развитие. Время и опыт должны были сделать основную часть работы.
Его позолоченные наручные часы с черным кожаным ре-мешком были возвращены ему вместе с одеждой. Он надел их, думая о том, как все изменилось из-за войны. До того, как она началась, наручные часы считались слишком женственными для мужчин. Но их практичность в вооруженных силах изменила это отношение. Сколько еще взглядов, обычаев и нравов изменится из-за этой войны, чтобы положить конец всем войнам?
Часы все еще работали, несмотря на все удары и падения, которым они подверглись. Было 6:23 вечера, а на ужин Кларк был приглашен в 8:00. Несмотря на украденную еду, он был голоден. Но если заняться упражнениями, это поможет ему отвлечься от мыслей о своем желудке.
С тех пор как ему исполнилось пять лет, Сэвидж проводил от одного до двух часов, выполняя умственные и физические упражнения, разработанные его отцом и различными консультантами. Он старался выполнять их каждый день и обычно успешно проделывал весь комплекс. Но вчерашний и сегодняшний день были слишком насыщены событиями.