Даже когда его быстро вывели из комнаты — двое солдат сзади, еще двое и капитан Кунц впереди, — Сэвидж подумал, не было ли это событие инсценировано специально для него. Возможно, барон все спланировал заранее, и это еще не конец. Иначе зачем бы фон Гессель говорил о том, что графиня должна забыть о своей «игрушке»? Это более чем подразумевало, что она — а следовательно, и барон тоже — имела в виду какое-то обольщение их пленника. Кларк понятия не имел, как все это будет происходить, но ученый управлял этим монастырем. Более того, он казался достаточно циничным и деградировавшим в моральном плане, чтобы использовать свою любовницу для чего угодно.
А сама его любовница в данной ситуации так повлияла бы на их пленника, что он открыл бы ей то, о чем ему следовало бы умолчать. Или он, Кларк Сэвидж, слишком подозрителен? Был ли он тоже — в своей скромной манере — циником?
Юноша был рад, что не съел и не выпил слишком много. Внезапно он решил, что будет действовать. Он сделает то, чего барон в данный момент не ожидал.
Кларк терпеливо ждал возможность сделать перерыв для этого. Но его терпение было на исходе. Он был не в восторге от того, что набил себе брюхо. И он дрожал внутри себя, как борзая, ожидая, когда откроются ворота и начнется гонка!
Глава 9
К тому времени, когда его привели к камере, в которую его поместили в первый раз, Сэвидж закончил составлять свой план. Капитан, командовавший четырьмя солдатами, шел первым. Двое из его подчиненных следовали за ним, а двое шли позади Кларка. На плечах у них висели винтовки. Сам же капитан был вооружен только автоматическим пистолетом «Люгер Парабеллум П08». Когда они добрались до коридора, ведущего к камере Сэвиджа, лейтенант увидел, что за дверью нет часового. Отлично! Это означало, что ему придется иметь дело с пятью, а не с шестью. То, что он собирался сделать, должно было быть сделано очень быстро и гладко.
Одолеть пять человек было возможно. Но только с первой попытки. Еще одна попытка сделала бы это почти нереальным, хотя Кларк все равно попытался бы.
— Halt! — крикнул капитан, как только они подошли к двери, и начал оборачиваться. Сэвидж и его эскорт остановились. Американец согнул колени и прыгнул вверх!
Оказавшись напротив солдат позади него, он наклонился в их сторону и одновременно отскочил назад и ударил этих двоих кулаками в грудь. В следующий миг его ботинки врезались им в солнечное сплетение, в верхнюю часть живота. Поскольку эта область содержит целую сеть нервов, Кларк решил, что двое шедших позади него будут парализованы таким сильным ударом на те несколько секунд, которые ему понадобятся. А конвоиры, стоявшие перед ним, сраженные ударами по почкам, тоже на какое-то время выйдут из строя.
Когда его противники завопили или задохнулись от боли и удивления, а их выроненные винтовки с грохотом упали на пол, юноша оттолкнулся от каменного пола обеими ногами. Один из людей, стоявших впереди него — изогнувшийся назад и схватившийся рукой за то место, куда Сэвидж его ударил, — шатаясь, шагнул к своему командиру. Капитан — его рот был открыт, но он не издавал ни звука — потянулся за пистолетом в кобуре, но пострадавший от Кларка солдат навалился на него и отпихнул его назад. Командир с проклятием крикнул ему, чтобы он убирался с дороги. Это дало пленнику время догнать капитана, прежде чем тот успел оттолкнуть подчиненного в сторону.
Сэвидж рубанул капитана по шее ребром ладони, а затем, резко повернувшись, ловко выхватил «Люгер» из его кобуры. Офицер растянулся на полу без сознания. Несмотря на мучительную боль, солдаты наклонились, чтобы поднять свои винтовки.
Кларк снял пистолет с предохранителя… отодвинул затвор назад, а затем выстрелил… и направил его на солдат.
— Не двигаться! — сказал он по-немецки.
Свет факелов освещал пятерых скрюченных от боли и шока немцев. Никто ничего не пытался сделать. Через десять секунд под яростным напором лейтенанта один из солдат забрал у офицера связку ключей и придвинул их по полу к американцу. Затем он помог остальным отнести обмякшего капитана в камеру.
Один из них выбросил в коридор сверток с летным костюмом. Сэвидж запер дверь камеры и сунул «Люгер» в карман. Он вынул три коробчатых магазина на пять патронов из всех винтовок, кроме одной, и засунул их себе в карманы, после чего взял винтовку и пошел по коридору к выходу. Еще не дойдя до конца, он услышал, как солдаты в камере зовут на помощь. Вряд ли это принесет им много пользы, пока кто-нибудь не отправится на их поиски.
Твердо запомнив маршрут к входу, Кларк осторожно — хотя и быстро — двинулся обратно. Он предположил, что там теперь стоит стража, и не ошибся. Прямо в дверном проеме, прячась от дождя, стоял спиной к Сэвиджу одинокий солдат. Его винтовка висела на плече, вопреки всем правилам караульной службы. Затем этот солдат повернулся в профиль к беглецу, и тот увидел, что во рту у него горит сигарета.
До этого момента лейтенант не знал, что снаружи идет дождь и что на западе продолжается гроза. Толстые каменные стены не пропускали никаких звуков. Он подождал, пока охранник снова не повернулся к нему спиной, а потом быстро двинулся вперед, надеясь, что легкий шум, производимый его сапогами, будет заглушен грохотом и треском стихии в небе.
Подойдя к солдату, который уже собирался выбросить сигарету под дождь, Сэвидж ударил его по затылку прикладом «Маузера», который он подобрал с пола у входа в камеру. Он старался не бить достаточно сильно, чтобы не нанести непоправимый вред позвоночнику этого человека.
Затем Кларк вынул магазин из его винтовки и забросил оружие далеко в ночь, после чего снял с охранника шинель и надел ее на себя. Подойдя к отверстию в стене, через которое он впервые вошел на территорию монастыря, он заколебался…
Следует ли ему как можно скорее убраться отсюда? Или же стоит вернуться туда, пусть и другим путем, и заняться шпионажем?
Ему потребовалось три секунды, чтобы принять решение.
Опасность быть пойманным снова перевешивала любую информацию, которую он мог получить. Ему казалось, что фон Гессель может обладать очень ценными сведениями. Но как он доберется до них? И как будет добывать эти сведения?
Он пришел в монастырь, как вор в ночи, хотя тогда было еще светло, а теперь покинул его, тоже как вор в ночи.
Спуск вниз по крутому песчанику и грязи склона занял больше времени, чем подъем наверх. Кларк несколько раз поскользнулся, но ухватился за выступающий камень прежде, чем успел уйти далеко. Он ожидал в любой момент услышать шум позади и над собой, но ему удалось добраться до леса за широким лугом, не слыша и не видя никаких признаков погони.
Два молодых немецких летчика, с которыми он разговаривал за ужином, упомянули, что их аэродром находится на севере. Они не сказали, как далеко он был от монастыря, а Сэвидж не заметил его, когда поднялся на вершину башни вскоре после того, как вошел в здание. Возможно, аэродром находится за грядой холмов на северо-востоке. К нему, вероятно, вела обсаженная тополями дорога, идущая с севера.
В любом случае беглец собирался выяснить, так ли это. Север был хорош в качестве направления движения, насколько ему было известно. Время от времени спотыкаясь и быстро шагая под дождем, намочившим его голову и пальто, Кларк обогнул луг. Отойдя от монастыря примерно на милю, он отважился выйти на другое поле. В ста ярдах от него стоял фермерский дом, видимый только при вспышке молнии. Его окна были темными.
Сэвиджу пришлось перелезать через канаву, чтобы добраться до дороги. К тому времени гром уже грохотал особенно громко, а молнии сверкали особенно яростно. Юноша все время вертел головой, пробираясь сквозь густеющую грязь. Он решил, что если увидит позади себя огни машин, то есть своих преследователей, то побежит обратно. Если в тот момент, как это уже не раз случалось во время его бегства, поблизости не будет ни одной рощи, он нырнет в канаву. Это означало бы, что он промокнет в холодной воде, но оно того стоило. По крайней мере, летчик надеялся, что так будет.
Однако автомобилям было нелегко пробираться через эту грязь. К тому времени, как Кларк преодолел три мили, хищные стихии, бушевавшие над его головой, уже ушли на вое-ток. Ни впереди, ни позади него так и не появилось никаких автомобильных огней.