Прошло несколько минут. Вагон наполнился дымом, когда состав тронулся, унося солдат и военнопленных прочь. Тронулся поезд рывком! Миксенхаймер в тот момент все еще стоял на том же месте. Он курил сигарету и разговаривал с другим сержантом, вышедшим из вагона. Сэвидж встал и начал поднимать окно.
— Что ты там делаешь? — подал голос Шукхайдер.
Он поднялся со своего места через проход и щелкнул затвором винтовки.
— Дым. Он меня беспокоит, — ответил летчик. — Просто хочу подышать свежим воздухом. Не беспокойтесь. Прямо за окном войска.
Окно резко поднялось. Сэвидж сунул скованные руки в карманы куртки и что-то оттуда выбросил, а затем наклонился вперед и указал на землю — на то место, где упал этот предмет.
— Миксенхаймер! Трой бумажник! — проревел его голос. — Спасибо, что хоть на минутку мне его отдал!
Несмотря на звон колокольчика и скрип колес по рельсам, юношу услышали. Миксенхаймер вздрогнул… а потом ощупал свой плащ и побежал туда, куда указывал Кларк, энергично шевеля губами — очевидно, ругаясь.
Лейтенант закрыл окно и, улыбаясь, сел.
Шукхайдер наклонился над Сэвиджем и, выдувая ему в лицо дешевый табачный дым, спросил:
— Что там такое с бумажником?
— Миксенхаймер не знал, что он его уронил, — ответил молодой американец. — Он бы узнал об этом слишком поздно, если бы я не сказал ему и не показал, где бумажник теперь.
Капрал закашлялся. Сэвидж отвернулся. Одними из немногих вещей, которые его пугали, были болезни. Хотя, возможно, на самом деле и они его не пугали. Просто ему было очень неприятно находиться под воздействием смертельно опасных бактерий. Это была странная позиция для будущего врача, но дело обстояло именно так.
Молодой человек знал, что победит этот страх. Во всяком случае, эта фобия была легкой. Но охранник мог быть болен туберкулезом, и это привело бы к гибели миллионов людей. Кларк мог бы сражаться с людьми, зверями и штормами, и у него был бы хороший шанс выжить. Но «белой чуме» было все равно, насколько он велик, силен, ловок и умен. Она забирала и слабых, и крепких, без разницы. Проносилась сквозь них, как огонь сквозь бумажный домик.
Сэвидж надеялся, что когда-нибудь сможет справиться с туберкулезом и найти лекарство от него. Но пока шел 1918 год, и победа над этой болезнью казалась очень далекой. Если это вообще когда-нибудь случится!
Шукхайдер, наконец, прекратил кашлять. Он сплюнул длинную зеленую нить и сказал:
— Это было очень мило с твоей стороны. Миксенхаймер, конечно, не стал бы делать это для тебя. Только не он!
Он посмотрел на Кларка, почти как на святого. Хотя тот нарочно наткнулся на сержанта, чтобы порыться у него в кармане. И хотя пленник был в наручниках, ему удалось вытащить бумажник так, что сержант даже не заметил этого. Отец Сэвиджа в свое время нанял трех лучших в мире карманников, чтобы научить молодого Кларка их искусству. Доктор Сэвидж сказал сыну, что когда-нибудь это может пригодиться.
Юноша вынул из бумажника половину денег, которые он заплатил Миксенхаймеру. Другая половина была справедливой ценой за еду и воду, которые он купил. Он сомневался, что сержант станет жаловаться начальству на украденные деньги — ему вряд ли хотелось расследования этого дела.
Шукхайдер вернулся через проход на свое место и закурил еще одну сигарету, кашляя между затяжками.
— Ты не кажешься мне плохим парнем, — сказал он. — Прости меня за то, что я сказал. О том, что ты тупой американский ублюдок. Это было сделано ради сержанта. Во всяком случае, в основном. Мне не следовало этого говорить. В конце концов, один из моих сыновей уехал в Сан-Франциско и стал американским гражданином.
Он закашлялся, сплюнул еще немного и закурил новую сигарету, после чего продолжил разговор:
— Ты действительно опасен?
— А если бы это было так, я бы тебе сказал? — отозвался Сэвидж, улыбаясь.
— Нет, пожалуй, нет. В любом случае, когда я вернусь домой, меня спишут. Несомненно, спишут, если у докторов есть хоть капля здравого смысла. А у большинства из них его нет, ты же знаешь.
Он разразился тирадой о врачебной профессии. Лейтенант не стал говорить, что он сам мечтает стать хирургом. Затем Шукхайдер задремал, но его все время будил кашель.
И это было очень хорошо для него, подумал Кларк. Если бы его застукали спящим на дежурстве, его бы расстреляли.
Сам Сэвидж даже не пытался уснуть. Если бы он это сделал, то кашель капрала и больных пленных в задней части вагона, вероятно, тоже не дал бы ему поспать. Пока колеса тихо стучали, он мысленно рассматривал карту. Следующим городом, где поезд мог остановиться, был Седан. Именно здесь пруссаки в 1870 году одержали великую победу, приведшую к падению Франции, которой тогда правил Наполеон III. Основными отраслями промышленности в этом городе были текстильная, химическая и пищевая, а также производство медицинской техники. А в девяти милях за ним проходила бельгийская граница.
Бельгия была оккупирована немцами, но за ней была нейтральная Голландия. Нелегко будет пробраться через Бельгию или через тройной контроль на голландско-бельгийской границе, а также через хорошо охраняемый и заминированный район вокруг нее. Однако Кларк не хотел откладывать еще одну попытку вырваться на свободу. С каждым поворотом колес поезда он приближался к Германии!
Молодой человек пытался составить разумно осуществимый план, когда его испугали громкие голоса в задней части вагона. Обернувшись, он увидел того самого крупного мужчину с кулаками размером с окорок и с суровым выражением лица, стоящего лицом к лицу с другим заключенным. Теперь летчик еще и услышал голос этого огромного человека. Услышал весьма ясно. От такого голоса не убежишь, его никогда не забудешь. Он был так же глубок, как голос Бога, сходящий с горы Синай. Впрочем, это было преувеличение. Но это был, несомненно, самый тяжелый basso profundo, с которым Сэвидж когда-либо сталкивался. Теперь, когда этот высокий человек был без пальто, его знаки отличия показывали, что он был капитаном Инженерного корпуса США.
Этот здоровяк яростно спорил с другим пленным — он вроде как плюнул на сапог своего оппонента, невысокого, очень худого и бледного парня. «Похоже, он страдает анемией», — подумал про него Кларк. Но при этом худой заключенный определенно был достаточно энергичен: он кричал на капитана и грозил ему кулаком. На нем была эмблема лейтенанта корпуса связи США.
Плевок, попавший на башмак этого человека из корпуса связи, возможно, оказался там не случайно, решил Сэвидж. Этот аргумент мог быть уловкой, прелюдией к попытке прорыва. Так это было или нет, но происходящее давало ему возможность сделать то, о чем он так яростно думал. Солдаты вокруг были очень удивлены и смотрели только на ссорящихся. Шукхайдер тоже стоял и наблюдал за ними, держа винтовку одной рукой. Внезапно инженер оттолкнул своего противника, повернулся и ударил кулаком по стене.
Глаза Сэвиджа расширились. Этот огромный кулак пробил дыру в боку вагона! Дерево там было гнилое, но все же довольно толстое. Кларк не думал, что сам сможет повторить этот подвиг. Да еще так, чтобы не разбить себе костяшки пальцев или даже, возможно, не сломать сами пальцы.
Шукхайдер отскочил назад и выругался. В тот же миг обескровленный мужчина вскочил на спину здоровяка и принялся колотить его кулаками. Взревев, инженер выдернул кулак из дыры в стене и, развернувшись вместе со своим противником, двинулся к проходу. Солдаты засмеялись, а остальные заключенные зааплодировали.
Следующий шаг дерущихся был неожиданностью для всех, кроме Сэвиджа. Большой человек наклонился, и ноги его маленького противника обвились вокруг его туловища. Здоровяк схватил с сиденья шинели — свою и бледного заключенного, после чего анемичный человечек выхватил одну из его огромного кулака…