— Послушайте этого щеголя! Сам Бо Бруммель! Модная табличка на Парк-авеню! Он никогда в своей жизни не занимался честной работой. И он не собирается этого делать, если ему придется остаться здесь навсегда! Именно этого я и ожидал от выпускника Гарварда!
Лицо Теодора покраснело, а губы сжались.
— Я же не из деревенской глуши, как некий недалекий ум, чье имя я не стану упоминать, — не остался он в долгу. — И я, по крайней мере, правильно говорю по-английски. Я не говорил, что не буду работать в шахте. И я уверяю вас, что могу в любой день не отставать от дрессированной обезьяны. А что касается «честного труда», то когда это ты им занимался? Если только ты не называешь так погоню за дешевыми женщинами!
Сэвидж более или менее терпеливо ждал, пока они закончат свои оскорбления. Возможно, он был не прав, присоединившись к этим двоим. Юноша был уверен, что они достаточно храбры и на многое способны, но он сомневался, не помешают ли им их навязчивые ссоры эффективно готовить побег.
Однако, несмотря на это, они очень ему нравились, и он чувствовал, что может доверять им в любой опасной ситуации. Хотя он и не понимал, как два таких предположительно умных человека могли вести себя так же, как Том Сойер и Гекльберри Финн.
— Если ты не перестанешь меня унижать, — пригрозил Обезьян, — я расскажу Кларку и Джонни, как ты получил прозвище «Ветчина».
Литтлджон вздохнул и вернулся к первоначальной теме:
— Пожалуй, я пойду в шахту добровольцем. Хотя бы для того, чтобы отвлечься от этого дуэта раздоров.
— Э-э? — повернулся к нему Мэйфэйр.
Все четверо отправились к полковнику Дантриту и сказали ему, что готовы добывать соль, и тот сообщил Шизштаубе, что к завтрашнему дню у него готовы дополнительные рабочие.
В тот вечер, когда Сэвидж разговаривал с Литтлджоном возле их барака, он увидел, как подъехал поезд. Вскоре из товарного вагона вышли четверо военнопленных, и он узнал двоих из них. Это были здоровяк с огромными кулаками и маленький бледный человечек, которые сломя голову выскочили из окна вагона в другом поезде и отвлекли таким образом охрану на достаточно долгое время, чтобы Кларк тоже успел нырнуть в окно. Хотя они и не собирались помогать ему, он все равно был им благодарен. Их обоих отвели в кабинет Шизштаубе.
Через час эту парочку сопроводили в каморку для дезинсекции, а еще через полчаса после этого сержант привел их, воняющих фумигатором, в барак Сэвиджа. Капитан Джонсон — адъютант лагеря для военнопленных — отвел их в крошечную каморку, отведенную Дантриту под кабинет. Когда они вышли из него, их окружили другие военнопленные, среди которых был и Кларк.
Внезапно пронзительный и скрипучий голос Мэйфэйра вознесся над остальными.
— Эй! Джон Ренвик! Помнишь меня, Ренни? — закричал он, проталкиваясь сквозь толпу. — Завод «Акме, химическая корпорация», мы там работали в Бразилии! Ты был главным инженером, а я — химическим консультантом! Эндрю Блоджетт Мэйфэйр! Обезьян!
Он обхватил здоровяка Ренвика своими длинными руками и попытался закружить его в танце. Но Голиаф не сдвинулся ни на миллиметр — с таким же успехом можно было бы закружить валун. Выражение его лице не изменилось, но Сэвиджу еще предстояло узнать, что чем больше Джон Ренвик был внутренне доволен, тем мрачнее он становился внешне. Обезьян оставил попытки развернуть его и встал на расстоянии вытянутой руки, глядя на него снизу вверх.
— Мальчики! Это была адская работа! — воскликнул он. — Жара, дождь и грязь! Но ведь нам было весело, правда? Помнишь ту драку в таверне? Мы начистили им морды, верно? Начистили все вокруг, а потом со всех ног бросились бежать от полиции! Ох уж эти женщины! Это были настоящие черноглазые милашки! А виски, которое мы уничтожали!
Голос Ренвика был подобен грому над холмами:
— Я завязал.
— С чем именно? — уточнил Эндрю. — С женщинами или с виски?
— С пьянками. Я потерял целое состояние, оплачивая штрафы за все стены, которые я пробивал кулаками.
— Ну, если бы мне пришлось выбирать, от какой из этих радостей отказаться, это тоже была бы выпивка. Слава богу, мне не нужно ни от чего отказываться. Эй! Позвольте мне вас познакомить. Ребята, это майор Джон Ренвик. Ренни — для друзей. Инженер от бога, один из лучших. Ничего и никого не боится. Он построил больше плотин, мостов и железных дорог, чем бородавок на свинье!
Затем Ренни представил своего бледного спутника — капитана Томаса Дж. Робертса из корпуса связи. Этот человек был невысок, тощ и имел очень большие уши, которые торчали в разные стороны, как крылья птицы, готовящейся к полету. Это были самые тонкие уши из всех, какие Сэвидж когда-либо видел. При ярком свете они сияли, как шелковые паруса на закате. Волосы у Томаса были желтыми, а глаза очень бледного голубого оттенка.
Лоб Робертса выпячивался, как будто избыток мозгов пытался прорваться сквозь кость. И это впечатление не было ложным. Как сказал Ренвик в своем предисловии, его приятель был волшебником «электрического сока». А это означало, что он был очень талантливым магом по части электричества, который работал и учился у еще более известных волшебников в этой области. Среди них были Томас Альва Эдисон, обладатель патентов на тысячу изобретений, включая электрическую лампу накаливания, фонограф и кинопроектор, а также Чарльз Протеус Штейнмец, создавший прочную математическую основу для переменного тока и ставший преемником великого Николы Теслы.
Но, как выяснил Сэвидж, хотя Робертс и был очень ценен для корпуса связи, он хотел летать на истребителях. У него были планы подать заявление на перевод в авиационную службу, если он когда-нибудь вернется в свое подразделение.
— Я называю его «Длинный Том», — сказал Ренвик. — И вот почему. Немцы прорвались через сектор около деревни, которую мы называли Мердвилль, по причинам, в которые я не буду вдаваться. Робертса поймали в деревне, когда он ремонтировал телефонные линии. Он захватил группу людей из корпуса связи, поваров, водителей грузовиков и тому подобных и организовал жесткое сопротивление. Зарядил железным ломом пушку семнадцатого века на деревенской площади и взорвал дом, занятый вражескими войсками. Это была пушка того типа, что называется «Длинным Томом». Так что с тех пор он и носит это прозвище.
— Иногда приходится использовать подручные материалы, — кисло сказал Робертс.
Кларк Сэвидж очень хотел, чтобы эти смелые люди с соответствующими навыками осуществили его план побега. Когда этот план у него появится. Вновь прибывшие выглядели очень хорошими людьми, способными помочь в этом деле. Один из них был очень опытным инженером-строителем, другой — превосходным электриком. Вместе с Джонни Литтлджоном, Ветчиной Бруксом и Обезьяном Мэйфэйром они могли бы сформировать дерзкую основную команду, нацеленную на то, чтобы выбраться из лагеря. Однако Кларку нужно было сперва изучить этих двух новых знакомых, чтобы убедиться, что он не ошибся в них.
На следующий день рано утром Обезьян, Джонни, Ветчина и Кларк отправились на работу в соляную шахту. Им выдали рабочую одежду и шахтерские шлемы с электрическими фонарями, но не дали рабочую обувь. Сэвидж решил, что может написать еще одно письмо доктору Джерому Кофферну в Нью-Йорк. Этот человек был его учителем по химии, а также хорошим другом его отца. Док Сэвидж назначил Кофферна опекуном своего сына, пока сам он находился в Южной Америке. Кларк еще не получил ни ответа на свое первое письмо, ни еды, ни припасов, которые он просил Джерома прислать ему, но из-за работы в шахте его сапоги изнашивались, и ему требовалась замена.
Получит ли он их — это уже другой вопрос. Подводные лодки — немецкие, само собой — топили торговые суда союзников, а кроме того, существовало множество препятствий, мешающих продвижению сухопутной почты: нарушение нормальной службы в военное время, неэффективность, бюрократическая волокита и — неизбежно — воры.
Туннель, в который вошли четверо новых работников шахты, был прорублен в известняке. Через двести или около того шагов он привел их под соляной купол. В ядре этого купола, как сообщил Кларку Уильям Литтлджон, содержались галит, сильвит и другие калийные минералы. Ученый вообще рассказал Сэвиджу много о соляных куполах…