— Капитан Кочон? Никогда бы не подумал, что он способен пойти против приказа Дантрита.
— Я бы тоже в это не поверил, — сказал Ренвик. — Но он каким-то образом узнал о том, что происходит. Он подошел ко мне и спросил об этом. Поначалу я ничего не понимал — он же такой приверженец правильного военного поведения. Но у него чертовски хороший послужной список побегов. И он ненавидит немцев за то, что они сделали с его страной. Он сказал, что это долг каждого военнопленного — бежать. Это, по его словам, отменяет авторитет высшего офицера. — Джон поднял свои огромные руки и пожал плечами. — Так что мне оставалось делать? Он уже знал, что какой-то замысел побега носится в воздухе.
— Может быть, ему и можно доверять, — протянул Кларк, — но… я не знаю. Вот что я вам скажу… понаблюдайте за ним немного.
Он хотел сказать, что если Кочону все-таки не стоило доверять, ущерб их делу все равно уже был нанесен. Да и по выражению лица Ренни было видно, что он сожалеет, что взял с собой капитана.
— Если он все-таки окажется кислым лимоном, — сказал Джон, — я сам себя вышвырну отсюда в Берлин.
— Наверное, мы слишком осторожны, — произнес Док.
— Ага. Кто бы тут не сошел с ума от подозрительности! — воскликнул инженер. — Я человек действия! Эта жизнь медленно сводит меня с ума. А может быть, и не так медленно. Если что-то не изменится в ближайшее время, я сам это сделаю. В любом случае я пробью кулаками несколько дверей. Не то чтобы эти двери были каким-то вызовом.
И он поспешил вслед за бельгийцем.
— Джонни, — сказал Док Сэвидж, — я попросил доктора Кофферна прислать мне новые сапоги. Они могут быть в той партии, которую привезут сегодня поездом. Если они вообще там есть. Но я не могу ждать их до завтра. У вас есть дополнительная пара, которая пришла с последней партией Красного Креста. Можно мне их у вас одолжить? Пока мы так или иначе не вернемся на фронт.
— Конечно, — кивнул Уильям. — Хорошо, что мы одного размера, а?
Литтлджон не стал спрашивать, зачем Кларку понадобились эти сапоги. Теперь он уже знал, что Сэвидж не ответит ни на один вопрос, пока не сочтет это нужным. Это была его позиция — один из дюжины его «пунктиков» — которые его пятеро друзей уважали. Позже всегда оказывалось, что у него были веские причины держать некоторые сведения при себе. Но это все равно иногда раздражало или расстраивало их. Особенно это огорчало Мэйфэйра.
Джонни, которому в этот день больше не нужно было работать, порылся в своей спортивной сумке и протянул Доку сапоги тринадцатого размера. Кларк примерил и одежду Джонни и обнаружил, что она почти идеально ему подходит. Он расстегнул рубашку и начал расстегивать кальсоны, а потом извлек из-под полоски ткани, обвязанной вокруг его талии, маленькие отвертку и молоток, которые продал ему Ганс Кордтц. Они обошлись Сэвиджу в приличную сумму, включая взятку охраннику, который обыскивал Кордтца, когда тот вернулся из отпуска.
Потом Кларк оторвал каблуки своих сапог и вытащил из них гвозди.
— Их, должно быть, осматривали в почтовом центре, а потом здесь, — сказал Джонни. — Они же не обычные?
— Именно что обычные, — сказал Док. — Только битком набиты кое-чем твердым. Их содержимое выглядит как резина.
Он достал из своей спортивной сумки полотенце для рук, которое получил с последней посылкой, обернув его вокруг себя под полосой ткани, и застегнулся на все пуговицы. Затем он достал из кармана брюк зажигалку. Глаза Джонни широко раскрылись. Кларк Сэвидж не курил — зачем же он носил ее с собой?
Юноша вытащил из зажигалки половину ее заряда и щелкнул кремнем. Вверх взметнулся язык пламени, и Док, как будто бы удовлетворенный тем, что она все еще работает, положил ее обратно в карман. Уильям никогда не видел зажигалки со скользящим ветровым щитком.
— Нет ничего плохого в том, чтобы сказать вам сейчас, что мы, вероятно, не сможем пройти моим маршрутом вверх по утесу и через гору, — сказал Кларк. — Ситуация изменилась. К сожалению, наш тайник сейчас находится вон на том выступе. Вероятно, у нас не будет времени подняться и забрать его.
— У меня были сомнения насчет целесообразности использования этого маршрута, — сказал Джонни. — Мы вряд ли прошли бы им без жертв. Может быть, их было бы много, половина из нас или больше. А уж прыгая с этого выступа на крышу проходящего поезда… О боже!
— Возможно, нам еще придется это сделать, — заметил Сэвидж.
— О, я вовсе не имел в виду, что не попробую! — заявил его друг.
— Я никогда в этом не сомневался.
«Все эти планы, — подумал Док, — и все эти приспособления, спрятанные в моей униформе… А теперь нам приходится импровизировать практически голыми руками. Ну что ж, может быть, так оно и лучше». Он положил каблуки в карман, а затем достал из спортивной сумки несколько предметов. Один из них оказался машинкой для стрижки ногтей на ногах, которую он купил в столовой. Она была тяжелой и достаточно острой, чтобы перерезать колючую проволоку, и юноша знал это. Однажды дождливой ночью он попробовал это сделать.
Кстати, о дожде: морось прекратилась. Ветчина Брукс, стоявший у открытого окна, подозвал его к себе.
— Док, — сказал он, — поезд отправляется только утром. Но я слышу шипение пара и грохот колес.
Сэвидж внимательно прислушался. Ветчина был прав. Звуки были слабыми на таком расстоянии и приглушенными туманом, но безошибочно узнаваемыми. Судя по всему, товарные вагоны были загружены как с этой стороны, так и с российской, и теперь локомотив двигался. Затем раздался предупреждающий звонок двигателя. Состав шел задним ходом. Но через минуту звуки прекратились. Поезд, должно быть, остановился на платформе со стороны лагеря союзников.
Док напряг слух еще сильнее, если такое вообще было возможно, и, наконец, смог различить шаркающий звук — пыхтение мотора. Поезд уже стоял наготове. Но для кого? И почему? Когда он снова начнет катиться? В ближайшее время? Или утром?
Кларк уже собрался позвать Ренвика и остальных, когда услышал громкий рев инженера. Он повернулся как раз в тот момент, когда Ренни ворвался в холл. Остановившись, он помахал юноше рукой:
— Пойдем скорее! Весь ад вырвался на свободу!
Глава 19
Док Сэвидж вскочил с кровати, на которой в тот момент сидел, как будто в него выстрелили из лука. Ренни, не дожидаясь его, повернулся и пошел по коридору направо. Идти, как оказалось, было совсем не далеко.
Кабинет Дантрита находился в конце коридора между стенами двух больших общих комнат. Несколько человек столпились вокруг него и начали кричать. Кларк не мог видеть, что они делают, но внезапно почувствовал запах дыма. Другие заключенные высыпали из двух больших комнат в коридор. Джон Ренвик расталкивал тех, кто стоял у двери, и Док нырнул в созданный им проход. Ему пришлось оттолкнуть локтем нескольких человек.
Кто-то их пленных пытался сломать дверь, пиная ее ногой. Это была единственная дверь в здании, которую можно было запереть, и из щелей между нею и косяком просачивался дым. Ренни оттащил человека, пытавшегося ее выломать.
— Отойди назад! — взревел он, а как только к нему подошел Кларк, ударил кулаком по панели. — Там Кочон, Мердстоун и Дантрит, — сказал он, заглянув внутрь.
Дым окутал его голову, и он закашлялся. За плотными черными облаками в комнате виднелись вспышки пламени. Ренвик повернул замок изнутри и распахнул дверь — ив дверной проем ворвался горячий воздух. Джон сделал шаг назад.
— Я слышал крики, — сказал он. — Кто-то сильно ударил в дверь, а потом что-то разбилось. Там был выстрел!
Док прошел мимо него, подняв руку, чтобы прикрыть лицо. От дыма он закашлялся, и у него защипало глаза. Один угол комнаты был охвачен пламенем, но из-за дыма ему было трудно что-либо разглядеть. А потом его отбросило назад, когда из облака кто-то выскочил! И Сэвидж, и этот человек отшатнулись в сторону двери. Док столкнулся с Ренни и лишь после этого понял, что Бенедикт Мердстоун ударил его.
Потом Мердстоун снова прыгнул на юношу. Из пореза у него над глазами текла кровь, и возможно, из-за нее он ничего не видел. На его пиджаке спереди тоже расплылось большое кровавое пятном, его штаны дымились, а одно ухо почернело от огня. В одной руке он держал револьвер, а в другой — длинный нож. Док мельком увидел полковника, лежащего на полу лицом вверх. Он горел, как на погребальном костре.