Кларк заметил, что «румпель» несет бомбы, а пулеметчик в его задней кабине целится в него из «Шпандау» — пылающее дуло было направлено на Сэвиджа. Затем вражеский самолет упал на бок — его пилот был убит или ранен, а может, притворялся убитым. Кларк оглянулся назад. Из-под капота двигателя «румпеля» валил дым, и самолет начал вращаться. Артиллерист — бедняга! — скорее всего, сгорит заживо еще до того, как самолет разобьется. Как и пилот, если он всего лишь ранен.
У Сэвиджа не было времени останавливаться на таких похвальных, но морально ослабляющих мыслях. Три «Пфальца» были у него на хвосте, но они все еще находились слишком далеко, чтобы стрелять в него. Еще один быстрый взгляд показал ему общую ситуацию. Горящие куски разнесенного вдребезги «Румпеля» падали вниз. Кто-то — вероятно, де Слад — всадил зажигательные пули в его бензобак. Остальные вражеские самолеты все еще находились в строю и направлялись к месту своего назначения. Большинство немецких летчиков-истребителей, покинувших строй, решили, что им не догнать французские машины, и возвращались на свои посты. Но три гунна все еще были у Кларка на хвосте.
Все французские самолеты летели на юг…
…хотя нет. Не все! Один из них уже повернул назад и шел курсом, который мог бы перехватить «Румпель», двигаясь достаточно быстро. Только де Слад мог справиться с врагом в одиночку.
Трое бошей, должно быть, оглянулись, увидели преследующего их капитана и стали разворачиваться, чтобы напасть на него. Так как они были выше его на несколько тысяч футов, то могли пикировать на него один за другим и делать свои пассы.
Сэвидж надеялся, что у Анри Жозефа хватит ума развернуться, нырнуть, чтобы набрать скорость, и помчаться к французским позициям. Молодой американец мельком увидел широко разбросанные на земле горящие обломки «Румпелей». Их бомбы взорвались от удара обрушившихся машин. А «Спад» его капитана все еще поднимался вверх, указывая на троицу бошей, которые жаждали вступить с ним в бой. Этот проклятый дурак собирался напасть на них!
— Ну вот, — пробормотал Кларк, — вот и еще один.
Он всегда уважал изречение шекспировского остроумного шута Фальстафа: «Благоразумие — лучшая часть доблести». Другими словами, было бы лучше убежать, если бы шансы немцев на победу были слишком велики. Всегда можно подраться в другой день. Но сейчас юноша просто не мог убежать. Только не теперь, когда сумасшедший француз был готов сразиться с врагом, превосходящим его численностью в три раза.
Де Слад, вероятно, уже кричал с вызовом: «Свиньи! Ублюдки! Вперед, на любителей кислой капусты!» Сэвидж вывел «Ньюпорт» из пике… развернул его… и начал подниматься. Оглядевшись, он увидел, что четверо его товарищей тоже перестали убегать. Они повернули назад и начали подниматься.
— Мы все сумасшедшие! — закричал американец.
Теперь три «Пфальца» выстроились в ряд и собирались стрелять в него один за другим. Если бы они промахнулись или только покалечили бы самолет, то развернулись бы и снова набросились на него. Кларк держал свою машину на встречном курсе. Немец в головном «Пфальце» был почти так же упрям, как и Сэвидж, но в самую последнюю секунду его биплан поднялся вверх и оказался слева от противника. Дула его пулеметов «Шпандау» уже пылали, прежде чем Сэвидж успел выстрелить из «Виккерса». Он сделал это лишь после того, как оценил общую скорость двух самолетов, летящих прямо друг на друга. Затем он промчался мимо первого врага и направился прямо ко второму. Тот поднял крыло и отпрянул в сторону от Кларка. Американец дал по нему короткую очередь, но не успел проверить, попал ли в него.
Тем временем выстрелил третий самолет. Юноша увидел прямо перед собой красные языки «Шпандау». Его собственные пушки ответили, и немец нырнул вниз. Все три вражеских пилота были, вероятно, так же бледны, как и он сам, и так же сильно вспотели.
«Ньюпорт» снова направился к ним. Двое из них повернулись и полетели в его сторону. Сэвидж при этом кричал, как команч, который считает удачные удары! Один «Пфальц» под крутым углом устремился к земле — его пропеллер был отстрелен. Таким образом, разбираться с американцем, которого они приняли за француза, остались двое. Один из них находился неподалеку и был на одном уровне с самолетом Кларка. Он нацелил свою машину на него. Другой стал подниматься по кривой, чтобы оказаться позади «Ньюпорта». Вверху, справа от Сэвиджа, на фоне голубого неба вспыхнул яркий красно-оранжевый свет. Де Слад одержал победу, но на хвосте у него крутился еще один «Пфальц».
Четверо французов, спешивших на помощь своему капитану, были еще далеко, «румпели» и сопровождающие их самолеты быстро уменьшались и вскоре превратились в точки размером с комара. Кларк охватил все это мимолетным взглядом. Теперь у него оставалось время только на то, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, Он должен был вот-вот столкнуться лоб в лоб с «Пфальцем», если только у него или у немецкого пилота не сдадут нервы. Или если кто-то из них не подключит здравый смысл.
В самую последнюю долю секунды струсил именно американец. Что-то подсказывало ему, что немец, не сумевший в первый раз перехитрить своего врага, намерен сделать это сейчас. Сэвидж повел свой самолет вверх и вправо, «Пфальц» пронесся мимо и пролетел под ним. Догадка Кларка оказалась верной. Противник был готов врезаться в него, если бы он не убрался с дороги!
Затем Сэвиджу пришлось подгонять свой «Ньюпорт», словно нахлестывая его хлыстом, чтобы избежать столкновения с другой машиной. Она нырнула вниз справа, пролетела, стреляя из своих пулеметов, над ним, но затем быстро повернулась. Пилот этого самолета увидел хороший шанс сесть Кларку на хвост. Кларк, однако, устремился вверх по дуге с вращающимся двигателем на полной скорости. Он слегка накренился — как раз вовремя, чтобы дать по «Пфальцу» очень короткую очередь. Но немец тоже ответил ему стрельбой, прежде чем Сэвидж промелькнул мимо него.
Американец оглянулся назад и увидел две дыры в обшивке фюзеляжа всего в нескольких дюймах позади своей кабины. Вероятно, имелись и другие отверстия, которые не были видны с его места. В течение следующих нескольких минут шла дикая схватка: боши старались сесть ему на хвост, а он пытался убежать от них, в то же время оказавшись прямо позади одного из них. Затем, во время одного из маневров, Сэвидж обнаружил, что «Пфальцы» мертвы — во всех смыслах этою слова. Но оба его пулемета одновременно заклинило. Такое случалось очень редко, и этого вообще не случилось бы, если бы он успел перед взлетом проверить свои боеприпасы.
Сэвидж был не из тех, кто легко ругается — его учили выражать свои мысли иначе. На этот раз, однако, он выплеснул свое разочарование и гнев с помощью нескольких крепких выражений — правда, на французском и итальянском языках, а закончил одним-единственным арабским словом. Времени на то, чтобы попытаться вытащить пистолет, у него не было. Враги были слишком близко.
Он сбежал от них, стараясь добраться до далекого облака. Если бы он мог оторваться там от немцев, ему бы удалось решить эту проблему. Он не знал, что будет делать после этого. Скорее всего, полетит домой. У него действительно не было достаточно топлива, чтобы терять время зря.
Юноша нырнул в облако, но преследователи отстали от него всего на полмили. Его самолет дернулся и завертелся в воздухе от смертоносных порывов ветра внутри тучи. Он ничего не видел дальше своего носа, но, несмотря на это, высунулся из кабины, включив автопилот, нащупал в темноте казенники пулеметов и стал колотить по их рычагам крошечным деревянным молотком.
Кларк вернулся на сиденье, когда рычаги, как ему показалось, снова стали нормально двигаться. Короткая вспышка сообщила ему, что они работают — по крайней мере, пока. Но теперь у Сэвиджа была другая проблема: он потерялся. Он не знал, где находится и в каком направлении идет.
Именно тогда последовали события, которые привели его в этот лес.
Сидя под деревом за завесой воды, Кларк гадал, что же заставило его напасть на воздушные шары. Конечно, это нельзя было назвать благоразумием. Как обычно, он не стал хладнокровно оценивать ситуацию, прежде чем действовать. Что-то сделало его более чем слегка иррациональным. Возможно, он был эмоционально заражен безумным стремлением де Слада сблизиться с врагом. А может быть, его подгоняло само безумие боя.