Правда, он мог бы воспользоваться своими спичками, но они скоро должны были закончиться.
Несколько часов назад его правая нога снова разболелась, как в начале пути, и хромота усилилась. Наконец, молодой человек решил, что лучше бы ему отдохнуть несколько часов. Он нашел неглубокую впадину в выступавшем из земли песчанике, сел в нее и позволил себе краткий экстаз, впившись зубами в шоколадный батончик. Его живот заурчал, как лев, сидящий в клетке и разозлившийся, потому что ему бросили гамбургер, в то время как ему требовалась целая корова.
Сэвидж проснулся в 2:12 ночи — если, конечно, его наручные часы со светящимся циферблатом шли верно. Снова шел дождь, и было темно, как внутри ночного облака. Лучше всего было поспать до рассвета. Что он и сделал.
К полудню, когда шоколадных батончиков уже не осталось, он оказался на опушке леса, выходящего на широкий луг. Единственными живыми существами в поле его зрения были коровы и несколько птиц. За лугом виднелся крутой холм, на вершине которого виднелись развалины нескольких больших каменных или кирпичных зданий. Однако разрушило их время, а не война — во всяком случае, не эта война, уничтожившая часть других строений.
Кларк увидел обсаженную тополями дорогу в нескольких сотнях ярдов от западной границы луга. Юноша снял свою тяжелую летную одежду, свернул ее в узел и обвязал веревкой, которую носил в одном из оттопыренных карманов своего костюма. Он повесил получившийся длинный сверток за спину на веревке, которую обмотал вокруг шеи. Час спустя летчик осторожно обошел луг и поднялся на почти прямой U-образный и сильно изъеденный дождями и ветром песчаный склон на востоке. Он прошел через ворота в каменной стене и оказался в каком-то подобии внутреннего двора. До сих пор вокруг не было никаких признаков жизни, кроме уханья совы в ближайшем здании. «Должно быть, это заброшенный замок или монастырь», — подумал Сэвидж.
Затем ретрансляторы его памяти замкнулись, и карты, которые он изучал, потекли к телетайпу в его сознании. Он вспомнил, что это обитель какого-то малоизвестного ордена католических монахов. Братья жалкой бедности? Монахи из тех, у кого нет ни гроша за душой?
Нет. Но все же что-то вроде этого.
Место, где стоял Кларк, должно быть, представляло собой неотремонтированное отделение монастыря. Потребовавший у него много сил подъем по восточному склону не позволил ему увидеть северную сторону этих строений. Должно быть, именно там жили монахи, если только их не прогнала оккупация. И там должна была находиться дорога, ведущая вверх по склону от обсаженной тополями дороги.
Двигаясь бесшумно и медленно, пилот вошел в здание. Тонкая струйка воды вытекала из дверного проема справа от него. Этот проем был совсем узким, в него не пролезали плечи Сэвиджа. Юноша протиснулся через него и с хлюпаньем поднялся по плотно закрученной спиральной и тоже очень узкой каменной лестнице. Когда он поднялся наверх, то оказался в самой верхней комнате башни. Ее крыша и часть стен исчезли, а на полу валялось множество каменных блоков и разбитых листов сланца.
Из-за темного неба и сильного дождя видимость была совсем плохой. Сэвидж медленно поднял голову, пока северный вал не оказался на уровне его глаз. Внизу виднелось несколько зданий, которые были кое-как отремонтированы. По крышам двух из них ходили немецкие часовые. А частичный обзор внутреннего двора позволил американцу увидеть десять припаркованных там автомобилей, еще несколько часовых и группу офицеров в шипастых шлемах. Машины въехали через арку без ворот с извилистой дороги, покрытой белой щебенкой, на которой отпечатались грязные следы шин и пятна масла. Это место, должно быть, было захвачено немецкой армией в качестве штаба. По дороге проехали два длинных туристических автомобиля. Они въехали во двор, и часовые застыли по стойке смирно. Солдат-шофер вышел из головной машины и открыл левую заднюю дверцу.
Первым из машины выбрался высокий офицер в шипастом шлеме и шинели. Если обычные сигары можно назвать маленькими дирижаблями, то та, что была у него во рту, принадлежала к классу цеппелинов. У него был большой орлиный нос, под которым виднелись густые черные усы, закрученные на обоих концах, а в его левый глаз был вставлен монокль. Он протянул руку в перчатке и помог выйти из лимузина женщине с пепельными волосами. На ней была белая шуба по щиколотку, белые кожаные сапоги и белая меховая шапка, какие носят в России. Она курила малиновую сигарету, вставленную в невероятно длинный мундштук. Ее губы были ярко-алыми, а глаза густо подведены макияжем. Настоящая роковая женщина, подумал Сэвидж.
Из второй машины выскочили двое слуг. Один из них — ростом не меньше шести футов и восьми дюймов — был похож на кадьякского медведя или на бородатого бегемота. Там же были и две женщины — очевидно, служанки блондинки. Мужчины были в русской крестьянской одежде. Все они начали выгружать из машины многочисленные предметы багажа — вероятно, гардероб женщины в белом. Офицеры, ожидавшие во дворе, проводили вновь прибывшего офицера и его даму в здание. Слуги — с помощью троих солдат — перенесли сундуки и чемоданы в другую дверь.
Большое совещание, подумал Кларк. Этот приехавший офицер должен был быть действительно высокопоставленным, если ему было позволено взять свою жену (или любовницу, или кем там еще она ему приходилась) в зону боевых действий. Летчик решил, что попробует подслушать, о чем пойдет речь на совещании…
Затем юноша напомнил себе, что только вчера упрекал себя за слишком большую дерзость. Он также пообещал себе, что не позволит чрезмерному энтузиазму взять верх над здравым смыслом. Но несмотря на это, Кларк знал, что сделает все возможное, чтобы подслушать разговоры на этой встрече, каким бы опасным или трудным ни оказалось это дело. Это был его долг. Хотя при этом он будет воздерживаться от слишком уж рискованного поведения. По крайней мере, он надеялся, что будет. После вчерашнего летчик уже не был уверен, что знает себя так хорошо, как ему казалось.
А вчера он, должно быть, истратил всю свою удачу. Не то чтобы Кларк был суеверен и верил в подобные вещи. Удача была случайным непредсказуемым элементом, который лучше было бы называть шансом. Если в какой-то конкретной ситуации шанс сработает в вашу пользу, во второй раз вы уже не сможете на это рассчитывать. Удача была одной из сук-богинь. Но, будучи человеком, Сэвидж не мог не очеловечивать абстракции. Или наоборот.
Летчик изучил расположение зданий и часовых. После этого он снова спустился по лестнице и остановился внизу, чтобы прислушаться, а затем огляделся по сторонам, прежде чем войти в комнату. Он обошел несколько коридоров и комнат, прежде чем почувствовал запах еды.
Следуя за этим пикантным ароматом и чувствуя, как у него текут слюнки, а живот сжимается от голода, Кларк вышел в коридор, из которого доносились голоса. Вскоре он уже выглядывал из темного коридора в комнату, полную света, тепла, болтовни и чудесного запаха овощного супа и жареных сосисок. В огромной кухне работали четверо монахов в длинных серых рясах с капюшонами, быстро переговариваясь по-французски. Немецкий солдат — судя по форме, рядовой — сидел за столом в дальнем углу и пил вино из бутылки, которая уже была наполовину пуста. Рядом с ним стояла еще одна, полностью опустошенная бутылка, а его винтовка лежала на столе рядом с ним.
Сэвидж понимал, что ему придется пересечь огромную комнату, прежде чем он сможет добраться до этого солдата. Но зачем ему было нападать на него? Каким бы голодным американец ни был, он не мог ничем выдать своего присутствия здесь. Значит, ему просто придется голодать, мучаясь от вида и запаха всей этой еды!
Один из котелков с супом стоял на подставке над горящими дровами в огромном камине. Занятый готовкой монах, помешивая это варево, с опаской посмотрел на немца. А затем, заметив, что внимание солдата приковано к вину, повар сплюнул в суп! Именно в этом котле варился суп для немцев, решил Сэвидж. Если он и съест здесь что-нибудь, то не из него. А может, он поест и из этой посудины. В конце концов, что такое немного слюны?
Этот плевок также сказал Кларку, что монахи не были на стороне врага. По крайней мере, этот повар точно не был.