Хэм, напрягая слух, пытался что-нибудь понять, потом озадаченно потрогал тростью переборку:
— У них такие голоса, будто они страшно напуганы. Что же могло произойти?
Монах заулыбался, все лицо его светилось от удовольствия:
— Должно быть, Хабеас Корпус свое дело уже сделал.
Хэм ощетинился:
— Не упоминай о нем при мне! Когда мы выберемся отсюда, я первым делом приготовлю из него бекон к завтраку.
Лисье выражение промелькнуло на лице Монаха:
— А я первым делом крепко расцелую того, кто поможет нам выбраться отсюда!
Хэму не мешало бы проявить осмотрительность. Но он был зол, к тому же ему вдруг показалось, что Док и Монах договорились с беловолосой девушкой, что она их всех вызволит.
— Я тоже! — брякнул Хэм. — Я поцелую того, кто поможет нам выйти.
— Ты это серьезно? — Монах изобразил простачка.
— Вот тебе крест! Клянусь! — и, посмотрев на некрасивое лицо Монаха, мстительно добавил: — И ей это не будет противно, я уверен!
Монах торжественно обратился к остальным:
— Вы все слышали его обещание? Он клянется поцеловать свинью.
— Что-о? — оторопел Хэм.
— А то, — очень любезно начал объяснять Монах, — что я смазал щетину Хабеаса Корпуса химическим составом, от которого на коже начинается сильный зуд и жжение.
Кто-то из банды Мохаллета потрогал поросенка, и у него началась почесуха. Другие попытались ему помочь, выяснить, что с ним, но это перешло и на них!
Счастливая усмешка не покидала Монаха: — Люди Мохаллета выпустят нас, чтобы мы им помогли избавиться от зуда. И придется тебе целовать свинью!
Мрачный Хэм ничего не сказал. Желанное освобождение как-то сразу утратило свою привлекательность!
Глава XV
Царство тьмы
Через дверь в кормовой переборке проник голос Мохаллета, одновременно испуганный и злой: — Уаллах! Вы одурачили меня, когда говорили на неизвестном мне языке. Эта свинья, что она сделала с моими людьми?! Уа-асафах, ахх! Увы! И со мной тоже!
Док подошел поближе к переборке.
— Разве все ваши люди поражены? — спросил он.
— Эти идиоты? Да! Они, как собаки, чешут друг друга, и зараза распространяется.
— Это очень плохо, — сказал Док.
— Плохо будет вам, Бронзовый человек! Если вы не скажете, как исцелиться от этой дьявольской напасти, мы заложим бомбу, а сами покинем лодку!
— Попытайтесь это смыть.
— Будь ты проклят! От воды еще хуже! Что ты нам подсыпал, Бронзовый человек?
— Было бы ужасно, если бы после многих часов мучений кожа побелела и мясо начало отваливаться большими кусками, не правда ли?
— Ты нас запугиваешь! — сопроводил проклятиями эти слова Мохаллет.
В другом конце отсека Монах прошептал все еще мрачному Хэму: — Док его доконает! Это вещество вызывает небольшие белые волдыри на коже. Можешь себе представить, какой ужас их охватит, когда они увидят эти волдыри!
Док тем временем продолжал дразнить Мохаллета: — Это, знаете ли, очень неприятно. Когда отпадают куски тела, на это тяжело смотреть. И это очень болезненный процесс. Но боль не настолько сильна, чтобы от нее умереть. Смерть не наступит, по крайней мере, пока вы не увидите несколько своих обнажившихся костей. Приятная перспектива, вам не кажется?
В ответ снова посыпались проклятия.
— Но этот состав не вызывает таких последствий? — прошептал Джонни.
— А разве Док сказал, что вызывает? — фыркнул Длинный Том. — Он просто интересуется, понравилось ли бы нашему приятелю, если бы это все произошло.
Мохаллет вопил:
— Мы все уйдем, а вы тут взорветесь!
— Давайте! — отрезал Док. — Убирайтесь и подыхайте!
Мохаллет ушел, видимо, тоже блефуя. Но вскоре вернулся, подгоняемый зудом.
— Мы вас выпустим, если вы согласитесь…
— Мы ни на что не согласимся! — резко парировал Док.
На этот раз Мохаллет сам себя превзошел в сквернословии. Он изрыгал проклятия минуты три, даже не делая остановок, чтобы набрать воздух в легкие. Потом спросил:
— Каковы ваши условия?
— Пошлите девушку открыть нам дверь. Потом вы и ваши люди будете подходить по одному и сдавать оружие. Потом вы все соберетесь на палубе.
— И что будет?
— Мы дадим вам лекарство от вашей болезни. Кроме этого, мы ничего не обещаем.
Мохаллет снова ушел. Его долго не было. Раздавались крики, топот. Несколько раз было слышно, как двигали ящики в помещении кладовой.
— Что-то они замышляют, — с тревогой заключил Монах.
Вдоль корпуса "Ныряющей" по-прежнему журчала вода.
— Не понимаю, где мы можем находиться. На всем протяжении этого побережья нет ни одной реки, — сказал Ренни.
К переборке подошел Мохаллет и сердито прокричал:
— Мы принимаем ваши условия!
Девушка открыла дверь, как и было договорено. Глаза ее сияли. Радостно, взволнованно и совершенно неразборчиво она что-то говорила на своем родном языке.
В кормовом отсеке показались злобные лица.
— Бросайте оружие! — закричал Док.
Пистолет заскользил по решетчатому полу. За ним другие, потом ружья.
— Не забудьте свои отравленные ножи и мечи!
Сверкая в лучах электрического света, на пол посыпались ножи и мечи. Куча оружия все увеличивалась.
— Мать родная! — крякнул Ренни. — Их амуниции хватило бы на целую армию!
Наконец Мохаллет прорычал: — Это все! Давайте лекарство!
Док минутку постоял, глядя на коричневых парней.
Сказать, что они испытывали большое неудобство, значило ничего не сказать. Пальцы их безостановочно расчесывали воспаленную кожу, но от этого становилось еще хуже, так как химический состав проникал все глубже.
— На палубу! — скомандовал Док.
Люди Мохаллета попятились. Слышно было, как они взбирались по трапу, ведущему к главному люку, что над рубкой.
— Пойди, приготовь антидот, Монах, — распорядился Док.
Монах поспешил в свою тесную каюту. Куда бы он ни ездил, при нем всегда был исключительно компактный набор химических реактивов. Этого набора хватило бы, чтобы обеспечить целую лабораторию. Монах сразу заметил, что в реактивах кто-то рылся. Но ничего не разбили.
Для такого химика, как он, не составило труда приготовить снадобье, которое немедленно снимало зуд.
Вбежал поросенок. Его, по всей видимости, не слишком беспокоило вещество, от которого так сильно страдали люди.
Монах рассмеялся: — Ну и дубленая же у тебя кожа! Неплохо закалили тебя аравийские блохи!
Он обильно смочил поросенка антидотом, приговаривая: — Давай наведем красоту, тебя ведь скоро поцелует Хэм!
Монах вернулся к остальным, и они пошли на палубу.
Выбирались осторожно, опасаясь новой подлой проделки Мохаллета и готовясь ей противостоять.
Первым поднимался Ренни. Когда его голова была уже над люком, он не смог сдержать возгласа изумления.
— Силы небесные!
Их окружала кромешная тьма. Когда они спускались в машинный отсек лодки, было утро и ослепительно сияло солнце. Не могла же ночь наступить так быстро. Да и не бывает таких непроглядно темных ночей.
Вода бурлила и рыдала. Казалось, ее засасывает в огромную воронку. Воздух пульсировал, как возле водопада, струи которого непрестанно шумели и плескались. Звуки эти были приглушенными. Раньше, находясь в лодке, друзья их не различали. Они тогда слышали только омывающее лодку течение.
Вскоре не осталось сомнений, что "Ныряющая" пришвартована. Из темноты справа прозвучал голос Мохаллета:
— Уаллах! Скорее давайте лекарство!
Ему вторили другие голоса, в которых проступало отчаяние. Люди умоляли избавить их от мучений. Док Сэвидж и раньше предполагал, что быстрая капитуляция Мохаллета объясняется требованиями его невежественных приспешников. Теперь он видел, что так оно и есть.
Направив луч фонаря в сторону, откуда доносились голоса, Док увидел огромный выступ скалы, гладко отполированный водой, которая трудилась здесь веками, распиливая камень.