Партнерша вдруг протяжно зевнула, вдавилась в грудь Доки лицом и волосами, пытаясь задушить рвущиеся наружу эмоции. Заметалась по сторонам, стремясь спрятаться под диванное покрывало, спихнуть избранника на пол, одновременно изо всех сил притягиваясь к нему. В лицо ей ударила волна краски, зрачки закатились, губы съехали на бок, наверное, она сама извернулась поймать то сладостное, о котором тоже была наслышана от взрослых подруг. От неожиданности Дока шуганулся было со студентки, и тут–же понял, что выдраться из железных объятий не хватит сил. Да и не надо было разбегаться так грубо. Ни ей, ни ему.
В этот момент громко хлопнула входная дверь, в прихожей нечленораздельно замычал за время похода вконец опьяневший новоиспеченный студент. Вскочив с дивана, Дока заправил рубашку под ремень на брюках, пригладил волосы. Изогнувшись на пружинах коромыслом, студентка напяливала на крутые бедра злосчастные трусы с начесом. По пылающим алым пламенем щекам ее блуждала улыбка Моны Лизы с бумажной ее копии, которая великому Ленардо да Винчи не иначе доводилась чужою женой. Но в данный момент блудливая, довольная усмешка партнерши говорила о нескольких вещах сразу. О том, что удалось снять ужасное экзаменационное напряжение, избавиться от накопившейся сексуальной энергии без последствий. И, главное, все это успеть сделать вовремя.
Потянулись плотные дни учебы, когда даже женское общежитие через дорогу не соблазняло освободиться на вечерок. Привыкший подходить ко всему ответственно по причине отсутствия опоры, Дока не только рьяно закреплялся в студенческих аудиториях, чтобы не быть забритым в армию с первого–второго курса, но и зарабатывал на свои нужды сам. После лекций бежал на товарную станцию разгружать вагоны. Иногда удавалось сорвать куш, чаще приходилось довольствоваться местом на подхвате. Областной город слыл студенческим, значит, желающих было хоть отбавляй. С той подружкой, с которой на хозяйском диване отметили сдачу экзаменов, дружбы не получилось. К тому же, к концу первого курса она выскочила замуж. Поначалу Дока оглядывался ей вслед, не в силах отвязаться от ощущения недосказанности. Потом охладел, девочек вокруг было достаточно, но все они отгоняли рисованной недоступностью. С женщинами легкого поведения, еще в детстве напуганный матерью последствиями от венерических заболеваний, как например провал переносицы от сифилиса, он не горел желанием вступать в контакт сам. Да на втором курсе заметивший его старательность декан факультета подбросил идею, с того исторического момента должную быть воплощенной в жизнь. А сказал он примерно так. Мол, дорогой мой Юрон, профессию ты себе выбрал народную, значит, работать будешь в самой гуще народной. Так как все вокруг народное, все вокруг твое — и мое — то есть, по просту никому не нужное, не за горами время, когда на него найдутся хозяева. Сейчас тебе нужно приложить максимум усилий, чтобы втереться в плотное число тех хозяев. Они уже взялись сбиваться в стаю. Тогда окажешься на коне, иначе так и останешься вечно пьяненьким инженеришкой, всю сознательную жизнь сшибающим на пузырь. После декановского откровения Дока рванул на пять тыщ как на пятьсот, ночами напролет штудируя основные параметры достижения успеха в условиях пока развитого социализма. Результаты ввиде отличных прожекторов перемещались в зачетки.
Но наступил момент, когда деваться со своей невинностью стало некуда. Природа на то и природа, что неукоснительно диктует и блюдет законы. Если и на старуху бывает проруха, то у молодых на этот счет идет беспрерывная заваруха по двадцать пять часов в сутки. Доку взялись преследовать сексуальные кошмары. То он пыхтел сверху на какой–нибудь смазливой однокурснице, то снизу, то сбоку, то стоя. Поначалу больше с одной, но вскоре с двумя, потом разошелся так, что и группы в пять девочек оказалось мало. Головами они наклонялись в центр круга, приподнимали разнокалиберные попы, он вышагивал вокруг и оприходовал их по очереди, до тех пор, пока на какой–нибудь не кончал. Как протекает настоящий половой акт, он по прежнему не имел представления. Член самостоятельно ерзал по верху розово щекотного, или чуть проскальзывал за края складок. Там и болтался, пока не наступали поллюции, абсолютного облегчения не приносившие все равно. Лишь обливавшие спермой трусы, от нее становившиеся заскорузлыми, натиравшими нежную промежность. Постепенно ночные вакханалии превратились в пугающие кошмары, не позволяющие до утра выключать электричества.