— Хорошо. Пушкин, Лермонтов, Байрон — картина ясная, хотя первые двое, скажем так, гении только для нас. Но Шекспир, Дюма, Шолохов. Кстати, я бывал в Вероне, разве Шекспир туда приезжал? Или он писал как Жюль Верн, который облетел, проплыл под водой, протопал весь земной шар?
— Не выходя из собственного кабинета, — улыбнулась женщина. — Недавно были опубликованы новые сведения из биографии великого мастера приключений, в которых говорится, что он, все–таки, путешествовал. Но мы отвлеклись.
— Да, мы отошли от темы. Не думаю, чтобы герой нашего повествования Дока остался простачком. Помнишь, как ухватился он за учебу в институте? — потерев переносицу пальцем, мужчина вопросительно посмотрел на собеседницу. — Его разговор с деканом факультета?
— Конечно. Но он…, — женщина выдержала небольшую паузу. — Понимаешь, этот Дока стеснительный. Уничтожить в себе отрицательное качество удается не каждому. А оно отрицательное, чтобы там ни говорили.
— Для выхода в народ — да, людей стесняться нечего. Но для того, чтобы пописать в подъезде — стесняться необходимо.
— Мы говорим на разных языках, — нетерпеливо дернула плечом собеседница.
— Всего лишь к слову, — поднял руки вверх мужчина. — Я знаю, о чем ты хочешь сказать. Дело в том, что в тебе говорит женщина. А слабая половина человечества данного качества не приемлет на дух, потому что у самих его через край.
— По твоему, это не недостаток?
— Всего нужно в меру. Дока стеснялся по одной причине, он был сексуально необразован. Но на будущее имел одинаковые права со всеми. Прости уж.
Колыхнув изумрудными серьгами, молодая женщина вытащила из пачки сигарету, постучала мундштуком по краю стола. Машинально повертев в длинных пальцах зажигалку, откинулась на спинку кресла и развернула его, мягко скрипнувшего маленькими колесами, немного на бок. Вытянув обутые в изящные темно зеленые босоножки на высоких каблуках стройные ноги, положила их одна на другую. Оранжевый круг солнца завис над зубчатой стеной далекого леса. Между лесом и кирпичным забором дачного поселка олигархов зеленела утыканная неровными рядами кустов возвышенность со странным деревянным строением с железной крышей в середине. Прогретый за день воздух почему–то не струился как всегда над коньками крыши. Он показался сероватым и вязким. Ласточки носились над вершинами телевизионных антенн, едва не задевая их.
— Я получил факс, — нарушил молчание мужчина. — Приглашают в Париж.
— Когда? — не оборачиваясь, спросила она.
— Завтра к вечеру должен быть там.
— Серьезный вопрос?
— Деловое свидание с представителем концерна «Лафайет».
— Президент, кажется, араб?
— Тот самый, сын которого погиб в автомобильной катастрофе вместе с принцессой Дианой. Помнишь картинки? Под мостом.
— Лети, — чуть помедлив, отозвалась она. — Все равно погода здесь портится.
— Почему ты так решила?
— Приметы… Приметы, дорогой. Надолго упорхнешь?
— Недели на две. Не только в Париж, — мужчина приблизил к лицу богатый перстень с черным камнем, сосредоточенно обследовал. — Товары сбегаются на склады моей фирмы не из одной Европы. Необходимо поучаствовать в контрольных проверках при пунктах отправки. Кажется, где–то наметился прокол, цены за перевозки подросли.
— Ты предполагаешь, что дилеры занялись финансовыми махинациями? — придвинув кресло к столу, собеседница прижгла конец сигареты. Посерьезнела. — Из иностранных поставщиков или из своих перегонщиков? Лоскутникам это, вроде, ни к чему, лишь бы иметь постоянный рынок сбыта.
— Иностранцам?
— Европейцам. В смысле раскрашенных под лоскутное одеяло многочисленных стран европейского континента. По сравнению с нашей простыней их выделанные куски на карте пестрят калейдоскопом. До революции мои предки называли немцев с французами херами да мусьями. А это сравнение придумала я, с высоты имперского мышления. Тебе не понравилось?
— Без разницы. В действующей армии диких чеченцев называют благовоспитанными чехами. Вообще абсурд, страна абсурда…
— Я тоже абсурд, — выпустив струйку дыма, насмешливо хмыкнула женщина.
— Прости, опять к слову. Нет, конечно, не из лоскутников, из своих доморощенных, жадных потомков скифовых–сарматовых. По Блоку. Думаю, это они накручивают цены, у поставщиков ставки стабильны столетиями.
— Тогда чем занимались твои ревизоры?
— Тем же, они из одного теста. Разве ты не в курсе, отчего рассыпаются мощнейшие фирмы? Растащат, по быстренькому обанкротят, и в воздухе зависает сверкающая морозная пыль лэйбла. Дохнул теплом — вода.