Молодая женщина положила дымящийся окурок в пепельницу, снова приподняла кружку с вином. Кинув на собеседника мимолетный взгляд, пригубила с привкусом виноградной лозы горьковато–сладковатый напиток.
— Ты заставил меня откровенно посочувствовать этой деревенской девушке. Невеста действительно оказалась стойким оловянным солдатиком, — отставляя кружку от себя, наконец, заговорила она. — Наверное, и я бы дала деру хоть к черту на кулички, забыла бы о замужестве вообще, или дождалась бы случая более подходящего. Напилась бы, в конце концов, а потом полезла в кровать.
Задумчиво похмыкав, мужчина помолчал. Затем перекинул ногу на ногу, сплел пальцы на колене и чуть подался вперед:
— Не забывай, что девочка в Доку успела влюбиться. Как ты помнишь, она сама предложила перейти жить на квартиру. Это раз, — без напора принялся он за разъяснения. — Во вторых, если деревенские что–то решают, обязательно доводят дело до конца. Странный, казалось бы, пример, но он как нельзя лучше характеризует русских крестьян с данной точки зрения. Сбросили татаро–монгольское иго, выиграли войну с Наполеоном, победили в Великой Отечественной, в общем–то, ополченцы из тех самых холопов. Да, под водительством и по указке начальствующих, в смысле, политиканствующих, горожан. Да, этот класс неграмотен, труслив, завистлив, но он строил магнитки, днепрогэсы, рыл каналы. В конце концов, воевал из–под палки. Но строил и воевал. И самый, пардон, цимус победы добыли представители драных хамов, потому что и к середине двадцатого столетия городских жителей в России насчитывалось не так много. А кто в природе живет, тот по ее законам и поступает.
— Прости, но пример не совсем удачный, — передернула плечами молодая женщина. — Причем здесь добровольное избавление от девственности и очищение родной земли от врагов? Тут зов природы, а там чувство долга, патриотизм. В чем, собственно, суть одинаковости?
— Суть, как ты выразилась, одинаковости на первый взгляд абсолютно разных вещей, состоит в одном, — собеседник помедлил. Бросив руки на стол, со вниманием и теплотой посмотрел на женщину. — Она в характере.
На веранду опустилась тишина. Крупные звезды, крупнее чем на родине, перекатывались гранями в глубине бесконечного космоса. Здесь он казался ближе, или из–за особой прозрачности воздуха, или холм с казненными на нем мучениками действительно был местом необычным. Внизу мерцал ночной Париж, мириады электрических огней создавали над городом световое облако. Оно обволакивало его всего пузатым прозрачным воздушным шаром со вспышками то на одном, то на другом конце. В направлении Де Фанса — города будущего — огни были упорядоченными, Эйфелева башня преставляла из себя новогоднюю елку, а остров Ситэ со знаменитым Нотр Дам де Пари, откуда — с медного пятака под древними стенами монастыря — начинался отсчет всех парижских километров, плыл посреди Сены и всего мегаполиса одуванчиковым пятном. Панорама смотрелась необычайно красиво, женщина с благодарностью взглянула в сторону сидящего напротив мужчины. Слово свое он сдержал, и гостиница с верандой оказались на высоте, и впечатлений даже после экскурсий по историческим местам напластывалось достаточно. Вдохнув полной грудью пахнущий дорогим парфюмом воздух, она улыбнулась, лукаво вильнула глазами по направлению ко входу в роскошный двухкомнатный номер с мощными освежителями воздуха. С готовностью наклонив седеющую голову с идеальным пробором, мужчина поднял вверх указательный палец: