В одной строке моей страницы рукописи я написал 75 букв. Такая страница содержит 37 строк, следовательно «в ней» 2775 букв. Запишем эту цифру «словами», как на чеке: на одной странице я могу разместить две тысячи семьсот семьдесят пять букв. На 100 страницах рукописи находится 277 500 букв. Наконец, на 400 страницах рукописи уже поместится более миллиона букв. Я бросил считать. Чудовищное число с надстрочными цифрами вообще не может быть представлено по количеству букв в книгах. «Словами» это выглядит так: двадцать два миллиарда сто семнадцать миллионов семьсот шестьдесят девять тысяч триста четыре буквы. Есть числа, которые нам, простым смертным, невозможно представить. Это что-то чудовищное. И теперь становится понятно, что при такой невероятности, с такой массой случайностей, никакая якобы высоконаучная теория не может быть «доказана». Но: «учение» об эволюции проглатывает любую невероятность ради своего выживания.
Энергетические проблемы в первобытные времена.
Предположим, что первая живая клетка сформировалась бы при этой безостановочной серией случайностей. Но тут сразу возникает новая проблема! Клетка нуждалась в энергии для своего существования.
Следуя классическому учебнику, она была решена серией положительных мутаций43. Предположим, что после 20 миллионов мутаций, случилась одна положительная! Великодушно, как всегда мы это делаем, предположим, что все первоначальные мутации были благоприятными, и в конечном итоге смогли сформироваться клетки хлорофилла44, которые превращают крошечную часть солнечного света в химическую энергию.
Хотя таким образом энергетическая проблема была бы решена чисто случайно, однако у этого решения есть недостаток, заключающийся в том, что при этом процессе преобразования в качестве побочного продукта образуется кислород!
Наша химическая экскурсия привела нас к первоначальной атмосфере! Она не имеет ничего общего с атмосферой, которой мы дышим сегодня. Мы должны помнить и знать, что первоначальная атмосфера состояла преимущественно из метана (например, шахтного газа) и аммиака (с атомами азота), поэтому кислород в этой атмосфере действовал как смертельный яд. Если бы первые клетки развивались в атмосфере метана-аммиака, выделившийся кислород мгновенно убил бы их. Это так, и никто не может серьёзно оспаривать это.
Почему в учебниках об этом не говорится и ни разу не упоминается? Почему скрываются факты химико-биологических экспериментов, почему отрицаются математические вычисления, доказывающие несостоятельность случайностей?
Я еще раз перепрыгиваю через тень, которая тянется за «учением», как величавый шлейф, и предположу, что первая ячейка возникла именно так, как нам говорят. Но это всё равно остаётся невозможным! Потому что: все органические реакции, которые ведут к образованию белков и молекул ДНК, являются реверсивными (обратимыми). Это означает, что химические вещества, связанные друг с другом, могут так же быстро разрушаться. Таким образом, предположение о вероятности «постоянного» образования ферментов, протеинов и ДНК вновь оказывается неприемлемым.
С этим сложным и в прямом смысле слова волнующим мир вопросом я обратился к профессору Манфреду Эйгену. На два моих фундаментальных вопроса он ответил своим письмом от 15 сентября 1976 года:
— Являются ли химические процессы в первозданном супе, которые в конечном итоге привели к формированию первой клетки, обратимыми? Если да, то верны ли для них физические правила?
— Процессы, которые привели к химической эволюции и отбору в смысле Дарвина, всегда были необратимыми. Другими словами, это были реакции энергичных молекул, которые спонтанно объединялись, образуя макромолекулярные объекты с выделением энергии. Можно показать, что эволюционное поведение возможно только вдали от равновесия — для этого всегда требуется оборот свободной энергии. Физические правила, которые мы разработали для эволюционных процессов, основаны на необратимости самоорганизующихся процессов.
— Ваша теория делает «случайность» Моно «необходимостью». Можно ли сделать вывод, что эта необходимость относится ко всем другим планетам земного типа?
— Наша теория в целом не делает «случайность» Моно «необходимостью». Мы только показываем, что существуют закономерности, которые, даже в случае статистической неопределённости отдельных процессов, приводят к необходимому поведению совокупности. Тем не менее, здесь есть различия. В равновесных процессах от случайности, в конце концов, кроме очень незначительных колебаний, почти ничего не остаётся. В эволюционных процессах случайные колебания, такие как мутации, усиливаются вплоть до макроскопического уровня. Мы отнюдь не делаем из «случайности» Моно «необходимость», а просто утверждаем то, что, собственно, уже было выражено в названии книги Моно, что происхождение жизни есть взаимодействие между случайностью и законом или случайностью и необходимостью.