Как может возникнуть миф?
Я покажу пример того, как, возможно, возникает миф.
Космонавт приземляется 15 000 лет до н.э. в середине Австралии. Первобытные аборигены со страхом прячутся в свои жилища. Постепенно они, как звери, становятся доверчивыми и привыкают к виду чужака. Они замечают, что он не причиняет им вреда. Потребуется время, чтобы космонавт смог немного пообщаться с аборигенами — он с ними, а не они с ним! Немногочисленных жестов, которые они понимают, недостаточно, чтобы прояснить главное: прибывший чужак не бог. Для этого не хватит никаких знаков или жестов. Для дикарей он остаётся богом, потому что они видели и слышали, как он сошёл с небес с громким рокотом.
Как космонавт может объяснить без знания языка то, что ему понятно? Было бы хорошо, если бы аборигены поняли то, что «бог» отчаянно пытается объяснить им на своём родном языке: «Ребятки, будьте благоразумными! Я существо из плоти и крови, потрогайте меня! Вот, посмотрите на небо: я пришёл со звезды, которая очень похожа на ваш дом. Там, друзья, мой дом! Не бойтесь света, которым я напугал вас при посадке! Это свет фар, которыми я освещал место для посадки. Смотрите, вот кабели, по которым течёт ток от генератора!»
Аборигены не поняли бы из этого ни слова, но даже если бы и поняли, то не поверили бы его скромному заявлению, что он не бог. Ведь они своими глазами видели, как он прилетел из космоса. Это же божественное достижение.
Что произойдёт с мозгами, если к космонавту долго будут относиться подобным образом?
Как мне рассказать это своим детям?
Мозги будут «работать». Среди немногих слов своей обиходной речи аборигены будут искать сравнения, которыми можно было бы приблизительно описать пережитое чудовищное событие. Бог появился на каком-то средстве передвижения, за которым тянулся горячий светящийся след. Описывая это, они брали за основу солнце: оно было им знакомо как яркое, горячее и имеющее форму диска. Поэтому они рассказывают, что появилось НЕЧТО, которое было ярче и жарче, чем солнце, и вращалось, как диск. НЕЧТО издавало сильный шум, похожий на раскаты грома. Странное НЕЧТО появилось из облаков и двигалось, поэтому оно было средством передвижения. Только у них эти средства движутся по земле, а это двигалось по воздуху. Это видели все. Как я перескажу это своему ребёнку? Они знают, как птицы передвигаются в воздухе... Да, вот как это было: средство в форме вращающегося диска, окутанное ярким светом, ярче и горячее солнца, приближалось к земле, как гигантская птица. НЕЧТО было очень опасным и не совсем круглой формы. Очень опасными были гигантские змеи, ползающие по земле. Да, это средство было опасным, как змея, и по форме похоже на яйцо. Существо, которое вылезло из яйца и предстало перед нами, было одето в драгоценную одежду. Да, бог носил одежду из серебристого меха.
Так или подобным образом это сенсационное событие, возможно, «сложилось» в повествовательную историю. Неудивительно, что уже пятое поколение со дня X не имело представления, что же на самом деле произошло. Однако это чудо, когда спустя 15 000 лет филологи утверждают, что хорошо знают, что имели в виду древние люди, и о чём они тогда думали!
Как звучит толкование мифологических событий у известного этимолога [10]?
«Небесное дерево.
Часто в мифологических песнях упоминается большой дуб, или яблоня, или розовый куст, и мне почти без сомнения кажется, что так обозначали воображаемое дерево, на котором, как раньше думали, солнце ежедневно вырастает на востоке. Солнце называли и розой, и золотым яблоком, а поскольку и для розы, и для яблока требуется ствол, на котором они растут, то люди думали, что каждое утро вырастало невидимое дерево, которое к полудню становилось всё выше и выше, и вечером опять падало или срубалось».
Хочется понять, откуда умники, только если они не обладают богом данной интуицией, берут свои, не подлежащие сомнению, знания, из каких мозговых извилин они их вытаскивают, когда рассуждают, о чём должны были думать прапредки («почти без сомнения»); откуда они берут смелость точно знать, во что когда-то верили древние люди.
Путаница.
Перепутали очерёдность. У кого стрит-флеш из пяти карт одного цвета?
Итак, я пришёл к выводу, что содержанием мифа является история о событии, преобразованная в легенду. Когда я уже начал ориентироваться на этот вывод, мне шепчут: заблуждаешься, это легенда, которую превратили в историю о событии. Что мне с этим делать? Если передаётся история о событии, почему она трансформируется в легенду? Но если это легенда, то где сама история? Надо бы согласовать ситуацию.
Из анализа специальных исследований в итоге получены такие результаты: народ А рассказывал ту же историю, что и народ Б, используя похожие основы слов, обходился теми же понятиями морали, знаком с другими подобными божествами. Это приводит к выводу, что эти племена, очевидно, имели общие основы или находились под одинаковым влиянием. Но сравнительные исследования мифологии не могут сказать о том, основаны ли эти сравнения на первоначальном смысле описанных событий.
Само собой разумеется, что во многих мифах присутствуют идеи и аллегории, суть которых для нас непостижима, и поэтому они могут интерпретироваться по-разному. Некоторые сообщения не могут быть согласованы с имеющимися надёжными знаниями о древних народах и эпохах.
Противоречия вместо ясности.
С незапамятных времён мифы были востребованными предметами изучения. Однако на протяжении веков религиозные взгляды препятствовали этому. Прошло много времени, прежде чем появилась возможность обратить внимание на то, что поэтическое народное творчество может быть источником подлинного исторического повествования или даже содержать важные сведения о происхождении мира. Ранее признавалось, что встречающаяся в мифах информация о народах и родовых связях, о поселениях и отношениях среди племён поддаётся проверке. Однако религиозные, лингвистические, этнографические и материалистические истолкования постоянно поднимали только новые вопросы. Кажется, что к чисто научным дисциплинам происхождения вещей нельзя приближаться со скальпелем.
Мне было бы трудно апеллировать к вере, потому что передо мной лежит слишком много сведений. В поисках истин, которые не являются однодневками, мифы могут быть очень полезны. И именно сегодня! Используя современные технические знания, из преданий может быть извлечена их суть. Этот метод имеет предпочтение, так как позволяет быстрее получать более ясные результаты, потому что техника нашего времени даёт фактический материал.
В инженерном деле это называется «работать рационально». Академические аналитические центры могли бы многому научиться у техников: они сводит любую проблему к её простейшему варианту. Для этого она ищет решения, которые не устареют завтра из-за того, что вчерашняя исходная база была ошибочной. Техника не может позволить себе множество бесполезных обходных путей и неправильных поворотов.
Безмолвный язык.
Что касается мифологии, то этот самой простой вариант постановки проблемы имеет преимущество, позволяющее приблизиться к возможной истине. Вначале однозначно стоит именно бессилие языка. Словарный запас ранних рассказчиков был небольшим, он был связан исключительно с повседневной простой жизнью и повторяющимися естественными процессами. Семья и родственники, животные, растения, первые орудия труда и простое оружие имели свои названия; огонь и солнце, вода и ветер, день и ночь, восход и закат, молния и гром, рождение, болезнь и смерть имели свои имена. Но если произошло НЕЧТО, что нельзя было описать пользуясь этим скудным набором слов, то человек выдумывал описания, которые, хотя и по аналогии, но сегодня рационально понятны и позволяют воссоздать картины прошлого. Поэзия.
Ошибочно полагать, что говорение и мышление — это функции, связанные друг с другом, без языка невозможно мыслить. Это тоже математика (и, следовательно, мыслительный процесс), когда анонимный покупатель в последнем ряду поднимает руку на аукционе Сотби, разводит пять пальцев и приказывает своему посреднику в переднем ряду предложить цену в 50 000 долларов. Когда богатый человек дважды вытягивает свои пять пальцев, его предложение возрастает до 100 000 долларов. Не сказали ни слова, но действовали энергично. Язык жестов также может быть языком общения, таким же, как рисунки, песни и музыка. Он часто может выразить то, на что не способен язык. Никто не знает, никто никогда не узнает, какими жестами старые рассказчики сопровождали свои сообщения. Возможно, что смех, плач, крик, невнятный спонтанный звук сопровождали сложную ситуацию... и так «рассказывали»!
Я помню встречу с альпийским пастухом на горе Бернина в Восточных Альпах, на моей родине. Он рассказал истории о горном человеке, бродившем в тех местах. Там, где пастуху не хватало слов или язык казался недостаточно выразительным, он энергично жестикулировал. И я его понимал. Без слов.
Использование жестов в устных преданиях полностью упускается.
Язык — любимый пасынок мысли. Он всегда следует за событиями. Сначала он должен найти и сформировать свои понятия, когда новое уже произошло. Язык не является «вещью» неизменной стоимости, он постоянно меняет содержание своих понятий. На фоне соответствующего уровня развития его пользователей он никогда не является безучастным: он всегда приспосабливается к духу времени. Даже тогда, когда появился первый письменно переданный язык, возникла лишь смутная вразумительность. Однако мифы часто выходят далеко за рамки нулевого года нашей эры и уходят в самое отдалённое, едва изученное прошлое. Очень часто ранее используемые слова могли менять свой смысл! И те, кто передавал мифы, наполняли слова другим смысловым значением. Не в последнюю очередь из-за этого они объяснялись в разное время с разных точек зрения, достаточно противоречивых. Поэтические описания воспринимались как значительные, но не замечалась, вольно или невольно, суть тех сообщений, которые как бы переносили в те девственные времена, когда они содержали пережитую, выстраданную и рассказанную сущность. После переоценки эта сущность стала узнаваемой.