Профессор Уайлдер-Смит также получал во время своих бесчисленных лабораторных экспериментов молекулы с правосторонним и левосторонним вращением.
Однако стоит отметить, что все молекулы, участвующие в создании жизни на нашей планете, обладают исключительно левосторонней активностью. Хотя существуют также и правосторонние молекулы42, но это несколько исключений среди миллиардов молекулярных форм. Но если, и здесь зарыта собака, молекулярные цепи аминокислот, протеинов, нуклеиновых кислот или ДНК действительно соединились случайно, то при создании всего, что есть на земле, должны были присутствовать молекулярные формы с левосторонним и правосторонним вращением. Можно ли винить в этом вращение Земли? Вероятно, нет, потому что даже в лабораторных экспериментах, которые подвержены вращению Земли, должны были бы производиться только формы с левосторонним вращением. На самом же деле, всегда образуются двусторонние формы вращения!
Досадно. Ведь таким образом роль случайности должна быть исключена из великой драмы возникновения жизни:
Молекулы с левосторонним и правосторонним вращением никогда не могли бы соединиться, потому что они токсичны (ядовиты) друг для друга!
Вот почему пенициллин смертельно действует на бактерии, которые, как и всё живое, состоят молекул только с левосторонним вращением. Если бы при становлении жизни всё было сделано правильно, вероятно, просто были бы формы жизни, состоящие из молекул с правосторонним или левосторонним вращением.
Или левосторонние молекулы «съели» всех правосторонних? Не получается, потому что яд обоих действует друг на друга!
Левосторонние, правосторонние молекулы...
Когда я прочитал текст другу, он сказал мне, что не совсем понимает моё сравнение с верёвочной лестницей. Посмотри на свои руки, я сказал ему. Каждый из них сконструирована для захвата одинаково: на каждой по четыре пальца, один большой палец слева, другой большой палец справа. Хотя сделано одинаково, ты не можешь положить ладони друг на друга, чтобы они выглядели идентично, даже если развернёшь руки! Хотя они очень похожи, ты не можешь сделать так, чтобы они совпали. Точно так же, мой друг, ведут себя молекулы. Аминокислоты могут существовать как с правосторонним, так и с левосторонним вращением и в одном и том же молекулярном окружении, однако левосторонняя молекула имеет другой «характер», в отличие от правосторонней. Мой друг сказал мне, что теперь он всё понял. Уфф!
Я скромно придерживаюсь мнения, что вежливо обхожусь с теориями, поэтому в отдельном случае я даже готов не заострять внимание на невероятное количество случайностей, а, наоборот, вежливо их обойти. Но я просто не могу отключить разум из-за темноты, распространяемой ими. Я этого не хочу. Мне трудно переварить подсказку, которую дал мне выдающийся учёный о факте исключительно левостороннем вращении молекул! Точная наука, моя «вера», доказывает свои теории экспериментом. Пока что ни в одном лабораторном эксперименте не произошло случайности! — только вращающие в левую сторону молекулы. Почему наука в этом случае стоит непоколебимо и выступает против собственных явных результатов исследований?
«Звучат фанфары!» Ответ близок, и по коже пробегает холодок ужаса.
Результаты основных исследований передаём по буквам. КТО-ТО или ЧТО-ТО перемешивал первобытный суп при его приготовлении. Потому что здесь не помогают ни случайности, ни духи и ни чудеса.
Мы поймаем этих существ. Прежде чем надеть на них наручники, нужно, с чисто парсивальским благородством, смилостивиться над «правонарушителями» и представить ещё раз на мгновение, что в действительности образовались исключительно левосторонние молекулы, которые через многие — закройте глаза! — случайности образовали протеин.
О вероятности не может быть и речи!
Наименьшая, вообще мыслимая «живая» клетка состоит как минимум из 239 протеиновых молекул. Однако молекула протеина тоже состоит из 20 различных аминокислот, и включает в себя много сложных ферментов, связанных друг с другом не только в установленном порядке, но и с условием левостороннего вращения. Случайность за случайностью.
Вероятность того, что самая простая клетка состоит только из левосторонних аминокислот, была рассчитана как 1: 10123 [2]. Величина верхнего индекса не только выглядит забавно, но и показывает, насколько маловероятны такие случайные удачи:
1:100 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000
Игра в (не) вероятность становится ещё более абсурдной!
Если бы первые клетки, которые были чисто случайно сформированы из левосторонних аминокислот, протеинов и т.д., теперь «породили» сородича, чья химическая «среда», в свою очередь, была обязана старшему брату, «случайности», и, следовательно, состояла бы только из левосторонних, органически связанных макромолекул, то вероятность этого процесса подсчитана как
1: 1022117769304
Я не люблю произносить слово «НЕВОЗМОЖНО». Но сейчас вынужден. В высшей степени. Когда я писал эти строки, я старался наглядно представить себе невообразимый ряд чисел.
В одной строке моей страницы рукописи я написал 75 букв. Такая страница содержит 37 строк, следовательно «в ней» 2775 букв. Запишем эту цифру «словами», как на чеке: на одной странице я могу разместить две тысячи семьсот семьдесят пять букв. На 100 страницах рукописи находится 277 500 букв. Наконец, на 400 страницах рукописи уже поместится более миллиона букв. Я бросил считать. Чудовищное число с надстрочными цифрами вообще не может быть представлено по количеству букв в книгах. «Словами» это выглядит так: двадцать два миллиарда сто семнадцать миллионов семьсот шестьдесят девять тысяч триста четыре буквы. Есть числа, которые нам, простым смертным, невозможно представить. Это что-то чудовищное. И теперь становится понятно, что при такой невероятности, с такой массой случайностей, никакая якобы высоконаучная теория не может быть «доказана». Но: «учение» об эволюции проглатывает любую невероятность ради своего выживания.
Энергетические проблемы в первобытные времена.
Предположим, что первая живая клетка сформировалась бы при этой безостановочной серией случайностей. Но тут сразу возникает новая проблема! Клетка нуждалась в энергии для своего существования.
Следуя классическому учебнику, она была решена серией положительных мутаций43. Предположим, что после 20 миллионов мутаций, случилась одна положительная! Великодушно, как всегда мы это делаем, предположим, что все первоначальные мутации были благоприятными, и в конечном итоге смогли сформироваться клетки хлорофилла44, которые превращают крошечную часть солнечного света в химическую энергию.
Хотя таким образом энергетическая проблема была бы решена чисто случайно, однако у этого решения есть недостаток, заключающийся в том, что при этом процессе преобразования в качестве побочного продукта образуется кислород!
Наша химическая экскурсия привела нас к первоначальной атмосфере! Она не имеет ничего общего с атмосферой, которой мы дышим сегодня. Мы должны помнить и знать, что первоначальная атмосфера состояла преимущественно из метана (например, шахтного газа) и аммиака (с атомами азота), поэтому кислород в этой атмосфере действовал как смертельный яд. Если бы первые клетки развивались в атмосфере метана-аммиака, выделившийся кислород мгновенно убил бы их. Это так, и никто не может серьёзно оспаривать это.
Почему в учебниках об этом не говорится и ни разу не упоминается? Почему скрываются факты химико-биологических экспериментов, почему отрицаются математические вычисления, доказывающие несостоятельность случайностей?
Я еще раз перепрыгиваю через тень, которая тянется за «учением», как величавый шлейф, и предположу, что первая ячейка возникла именно так, как нам говорят. Но это всё равно остаётся невозможным! Потому что: все органические реакции, которые ведут к образованию белков и молекул ДНК, являются реверсивными (обратимыми). Это означает, что химические вещества, связанные друг с другом, могут так же быстро разрушаться. Таким образом, предположение о вероятности «постоянного» образования ферментов, протеинов и ДНК вновь оказывается неприемлемым.
С этим сложным и в прямом смысле слова волнующим мир вопросом я обратился к профессору Манфреду Эйгену. На два моих фундаментальных вопроса он ответил своим письмом от 15 сентября 1976 года:
— Являются ли химические процессы в первозданном супе, которые в конечном итоге привели к формированию первой клетки, обратимыми? Если да, то верны ли для них физические правила?
— Процессы, которые привели к химической эволюции и отбору в смысле Дарвина, всегда были необратимыми. Другими словами, это были реакции энергичных молекул, которые спонтанно объединялись, образуя макромолекулярные объекты с выделением энергии. Можно показать, что эволюционное поведение возможно только вдали от равновесия — для этого всегда требуется оборот свободной энергии. Физические правила, которые мы разработали для эволюционных процессов, основаны на необратимости самоорганизующихся процессов.