«Ну же! — буквально кричало мое тело. — Возьми ее! Сейчас! К черту таймеры, бомбы и монстров! Забудь все на свете и чувствуй ее и ничего другого!»
Я почти утонул в этом ощущении, но все же сохранил достаточно рассудка, чтобы не забывать об опасности. Похоть едва не убила меня — но похоть ведь тоже эмоция.
Я принял эту похоть, позволил ей охватить меня и вернул поцелуй почти с такой же самоотдачей. Моя правая рука скользнула по талии суккуба и ниже, прижимая ее бедра к себе, ощущая потрясающую силу, упругость и округлость ее прижимающегося ко мне тела.
Левую руку с браслетом я выбросил в сторону пещеры, бомб, набегавших вурдалаков — и я накачал в нее всю приливную силу похоти, всю ту необходимую мне энергию, которую часть меня складывала и направляла куда надо даже в то время, пока большая часть меня просто наслаждалась этим оглушительным поцелуем.
Таймеры перестали тикать.
Заряды пластита взорвались.
Ум, решительность, коварство, безжалостность, отвага и навык отступили в сторону. За дело взялась голая физика.
Чудовищные жар и взрывная волна прокатились по пещере, опрокинув все, чему не посчастливилось убраться прочь. На долю секунды я увидел на фоне раскаленного добела взрыва силуэты продолжавших бежать к нам вурдалаков, не подозревавших о том, что сейчас произойдет.
А потом взрывная волна ударила в мой щит.
Я не пытался удержать эту невероятную кувалду. Она смела бы мой щит, расплавила или испарила бы браслет на моем запястье, раздавила бы меня, как яйцо. Щит не предназначен для такого.
Вместо этого я заполнил пространство туннеля гибкой, упругой энергией — упаковал ее слой за слоем, наподобие эластичных пыжей, прямо за щитом, а еще больше — вокруг нас. Я не пытался остановить энергию взрыва.
Я пытался поймать ее.
В какой-то миг я ощутил сокрушительное давление, готовое раздавить нас, накатившее на мой щит, подобно чудовищной жидкой массе. Оно сбило меня с ног, и я крепко прижался к Ларе, чьи руки обхватили меня в ответ. Я начал падать, ослепленный огнем, но продолжал удерживать щит, уменьшив его диаметр и превратив из купола в шар, уплотняя его до тех пор, пока энергия сама не прижала нас с Ларой друг к другу. Мы понеслись вверх по туннелю, и взрывная волна гнала нас вперед, как ураган гонит перед собой парусник — точнее, как пороховые газы гонят по стволу мушкета круглую пулю. Щит отскакивал от гладких стен, и я удерживал его из последних сил. Один-единственный выступ в стене мог остановить нас, превратив щит, камень, суккуба и чародея в кровавую кашу. Слава богу, гордыня Лариного семейства в числе прочего отразилась и на качестве полировки стен.
Я не столько увидел вурдалаков, охранявших верхнюю часть туннеля, сколько почувствовал, как наш щит ударил в них, расшвырял в стороны и раздавил, как жуков, а их останки сразу же поглотил огненный шквал взрыва. Я не знаю, с какой скоростью мы двигались, но быстро. Очень быстро. Взрыв прошвырнул нас по всей длине туннеля и выбросил в воздух, сквозь кроны деревьев, а потом мы летели по дуге, а длинный язык огня из входа в Провал слизывал с неба вращавшиеся вокруг нас звезды.
И все это время я пребывал в экстазе от Лариного поцелуя.
Я потерял представление о том, что происходит, примерно в верхней точке траектории — в тот момент, когда ноги Лары переплелись с моими, и она, разорвав на мне рубаху, прижалась своей обнаженной грудью к моей. Я как раз пытался вспомнить, почему идея целоваться с Ларой казалась мне прежде не самой удачной, когда послышался жуткий треск, продолжавшийся несколько секунд.
Мы больше не двигались. Давление на щит исчезло, а я был так оглушен и утомлен, что не мог связать в голове две мысли. Я убрал щит со стоном облегчения, который потонул в ответном страстном стоне лежавшего в моих объятиях суккуба.
— В-все, — пробормотал я. — Лара… д-довольно.
Она прижалась ко мне крепче, раздвинула мои губы языком, и я решил, что сейчас взорвусь, но тут она вдруг с шипением отпрянула от меня, ее ладонь взлетела ко рту — но прежде я успел увидеть вспухшие вокруг ее губ волдыри ожогов.