А если конфликт развяжет Мэб, дела обернутся не так плохо, как тогда.
Хуже.
Гораздо хуже.
— Мне нужно знать об этом больше, — тихо произнес я.
— Я понимаю, — кивнула Лилия. Она подняла руку к виску и закрыла глаза, морщась, словно от боли. — Но… — Она покачала головой и снова замолчала: заклятие Титании связало ей язык.
Я покосился на Хвата — тот сумел-таки выдавить:
— Простите, Гарри.
А потом тоже зажмурился, и лицо его слегка позеленело, словно ему сделалось дурно.
— Мне нужны ответы, — пробормотал я, рассуждая вслух. — Но вы не можете дать их мне. И на свете не так много людей, знающих, что происходит.
Мои собеседники молчали, на лицах их отражалась боль.
— Мне кажется, — проговорил Хват через несколько секунд, — мы сделали здесь все, что могли.
Я несколько мгновений усиленно шевелил мозгами, наконец поднял взгляд:
— Нет, не все.
Лилия открыла глаза и посмотрела на меня, выразительно изогнув тонкую серебряно-белую бровь.
— Мне нужен кто-то, владеющий верной информацией и не связанный обязательством не помогать мне. Я знаю только одного человека, удовлетворяющего этим требованиям.
Глаза Лилии потрясенно расширились.
— Вы можете сделать это? — спросил я у нее. — Прямо сейчас?
Она на мгновение задумчиво прикусила губу, потом кивнула.
— Позовите ее, — попросил я.
Хват переводил взгляд с Лилии на меня и обратно:
— Я не понимаю. Что вы задумали?
— Возможно, глупость, — хмыкнул я. — Но все слишком серьезно. Мне просто необходима информация.
Лилия закрыла глаза и сцепила руки на коленях, сосредоточившись. Я ощущал, как взвихрилась вокруг нее невидимая энергия.
В животе у меня забурчало. Я попросил Мака соорудить мне сэндвич с мясом и вернулся к столу ждать.
Все произошло быстро. Мак не успел еще поджарить стейк, когда Мыш испустил негромкий предостерегающий рык, и температура в баре опустилась градусов на десять. Вентиляторы под потолком протестующе заскрежетали и закрутились быстрее. Дверь отворилась и пропустила в зал луч солнечного света, приглушенного облачком холодного тумана. На ступенях возникла стройная темная фигура.
Хват сощурился. Руки его как бы невзначай скользнули под стол.
— А… Ее, — буркнул он.
Молодая женщина, что вошла в бар, могла бы сойти за сестру Лилии. Она обладала той же экзотической красотой, теми же странными кошачьими глазами, такой же бледной, безукоризненно гладкой кожей. Только волосы ее свисали длинными неровными прядями, как у тряпичной куклы, и каждая прядь была окрашена в свой цвет — бледно-голубой или зеленый, словно они позаимствовали окраску у разных ледников. Зрачки ее отлитых из зеленого льда глаз казались расширенными, как будто от наркотика. В одной ноздре поблескивало тонкое серебряное колечко, а на изящной шее темнел черный кожаный ошейник, украшенный серебряными снежинками. Одежду ее составляли сандалии, короткие джинсовые шорты — очень короткие и очень тугие — и белая футболка в обтяжку, на которой замысловатыми светло-голубыми буквами значилось: «ТВОЙ ПАРЕНЬ ВЫБЕРЕТ МЕНЯ».
Она дефилировала к нам через комнату, покачивая бедрами и выпятив губки. На вид она казалась слишком юной, чтобы двигаться с такой вызывающей чувственностью, но я-то знал, кто она такая — Зимняя Леди, младшая Королева Зимней династии, выученица Мэб по части вредности и могущества. Цветы, что расцвели на колоннах в присутствии Лилии, сморщились и опали, стоило ей пройти мимо. Впрочем, она обратила на них не больше внимания, чем Лилия полчаса назад.
— Гарри Дрезден, — произнесла она негромким, томно-сладким голосом.
— Привет, Мэйв, — ответил я.
Глава 20
Мэйв смерила меня долгим взглядом и облизнула губы.
— Только посмотри на себя, — промурлыкала она. — Весь скованный как черт-те что. У тебя ведь сто лет не было женщины, правда?
Не было. Правда не было. Но это не та деталь, которую позволено держать в голове следователю-профессионалу. Я мог бы сказать что-нибудь в ответ, но решил, что, если проигнорирую подначку, ей может наскучить эта игра и она оставит меня в покое. Поэтому я просто встал и галантно подвинул ей стул:
— Присядете с нами, Мэйв?