У корней этого дерева сидела Молли. Ее одежда, искусно имитировавшая лохмотья, превратилась теперь в настоящие клочья. Напоминавшие сладкую вату волосы сбились бесформенной массой, почти утратив свои цвета. Она дрожала от холода, взгляд ее был устремлен в пространство, прямо перед собой. Лицо исказилось от натуги, из широко открытого рта не доносилось ни звука. До меня не сразу дошло, что все это время она визжала — просто надорванное горло уже не в силах было издавать звуки. Впрочем, это не останавливало ее от попыток.
Черити рванулась было вперед, однако я удержал ее.
— Постойте. Мертвые мы вряд ли поможем ей.
Она стиснула зубы, но послушалась, и мы замерли на месте, пока я шарил взглядом по балкону. Краем глаза я уловил какое-то движение за деревом-распятием и потянул из нейлонового рюкзака свой жезл. Выставив перед собой деревянный стержень, я направил в него заряд воли, и конец его разгорелся красно-белым огнем.
— Вон, — шепнул я. — За деревом.
Из-за дерева послышался раскатистый хохот.
А потом из тени, заглянуть в которую я не мог, выступило Пугало.
Эта тварь отличалась от фетчей тем, что ее не окутывала иллюзия. Никаких масок поверх аморфного тела, никаких изменений внешности, сквозь которые позволяла мне смотреть моя мазь. Она была цельной, законченной. А может, самым старым и сильным фетчам удается не создавать видимость, а действительно менять форму. Как этому — превращаться в настоящее Пугало.
Красный огонь полыхал в пустотелой голове-тыкве. Руки-ноги из пучков длинных переплетенных лиан были одеты в изорванные черные лохмотья, напоминавшие скорее погребальный саван, чем фермерские обноски. На концах рук лианы расплетались на дюжины гибких тонких побегов, которыми Пугало обвил шею Молли, запустив другие ей в волосы.
Некоторое время мы стояли молча лицом друг к другу. Где-то над головой завывал ветер, доносивший до нас шипение и визг фетчей. Томас и Мёрфи продолжали удерживать дверь.
Я сделал несколько шагов в сторону и одарил Пугало легкой улыбкой.
— Привет, — сказал я. — Кто, черт подери, ты такой?
— Тот, кто служил Владычице Воздуха и Тьмы задолго до того, как появилась ваша раса, — отозвался он. — Тот, кто уничтожил сотни таких, как ты.
— А знаешь что, капитан Кудзу? — спросил я. — Я здесь не затем, чтобы играть с тобой в загадки. Отдай девушку.
Причудливая физиономия дернулась, как мне показалось, в подобии улыбки.
— А если нет, — что будет?
Не уверен, что эта тварь действительно цитировала Шекспира, но чем я хуже?
— Кровавая борьба, — ответил я ему, — хотя б девицу в груди сокрыли вы, ее я вырву.
Возможно, Пугало все-таки не принадлежало к числу поклонников Шекспира. Его глаза вспыхнули злобным алым светом.
— Жалкий человечишка. Придвинься хоть на дюйм, и я раздавлю ее нежную шейку.
— Плохой совет, — заявил я и поднял свой жезл, нацелив на Пугало. — Ибо она одна и сохраняет тебе сейчас жизнь.
— Я не страшусь тебя, чародей, — произнесло Пугало и сощурило огненные глаза, пристально глядя на меня — возможно, готовя ту защиту, которая порвала мои заклятия в нашу первую встречу. — Рази своим огнем, если надеешься, что выживет он здесь, в сердце Зимы. Он не страшнее мне, чем в прошлый раз.
— Думаешь, я вышел на второй раунд, не подготовившись для того, чтобы довершить начатое? — поинтересовался я и сделал еще пару шагов в сторону. — Совет уже направляется сюда, — сообщил я. — Я здесь, чтобы сделать предложение тебе, пока еще не все для тебя потеряно. Верни мне эту девушку и дай слово не приближаться к ней впредь, и я сохраню тебе жизнь.
Пугало презрительно расхохоталось.
— Я с радостью убью тебя, смертный.
Я сделал еще несколько шагов и остановился, широко расставив ноги. Потом изготовил жезл и посох. Пугало пригнулось в ожидании огненного разряда, и глаза его вспыхнули еще ярче.
Черт, стоило держаться чуть осторожнее. Если я раззадорю его слишком сильно, оно убьет Молли в качестве прелюдии к расправе надо мной.
— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросил я.
Пугало бросило на меня недоверчивый взгляд.
— В чем?
Я оскалился в ухмылке, которой позавидовал бы иной волк.
— Ты недооцениваешь людей.
Пока я отвлекал внимание Пугала, Черити бесшумно скользнула ему за спину. При этих моих словах она замахнулась мечом и опустила его на отросток, удерживавший ее дочь. Стальной клинок с шипением отсек лианы-пальцы.
Пугало запрокинуло голову и взвыло от ярости. Тело Молли дернулось, когда отсеченные пальцы скользнули по ее горлу. Я поднял посох и рявкнул:
— Forzare!
Невидимая сила вырвалась из посоха, подхватила Молли и с осторожностью, на какую я был способен с учетом обстоятельств, отбросила ее в сторону от чудища. Стоило мне сделать это, как огромная ручища Пугала врезалась в землю там, где она только что сидела.
Пугало повернулось, чтобы схватить Молли, но Черити заступила ему дорогу. Холодная сталь блестела у нее в руке, глаза сделались жестче и холоднее черного льда Арктис-Тора.
— Ты не коснешься больше моей дочери, — прорычала она, глядя на него в упор.
Взревев от ярости, чудище бросилось на Черити. Я вскинул жезл и с криком «Fuego!» разрядил в него. Струя огня толщиной с мое запястье ударила из жезла — и погасла в паре футов от фетча. Какой-то бездонный океан холодной, ледяной энергии поглотил ее, не оставив и следа. Я надеялся на то, что выстрел в Пугало, когда внимание его будет направлено в другую сторону, достигнет цели, но знал уже, что буду делать дальше, если это мне не удастся.
Сунув жезл за пояс, я поднял посох, нацелил его на землю под ногами у Пугала и повторил:
— Forzare!
Невидимая энергия, вырвавшись из посоха, с силой пушечного ядра ударила в черный лед под Пугалом. Она подбросила чудище футов на десять в воздух и разбросала во все стороны смертоносные осколки льда. Стоило энергии заклятия покинуть меня, как я пошатнулся и едва не упал. Слишком много сил я тратил за этот день, слишком часто, а отдыха, можно сказать, и не было вовсе. Взгляд затуманился на секунду или две. Использованная мною магия совершенно опустошила меня. Все-таки есть предел возможностям человеческого тела, и я как раз до него дошел.
Черити ринулась вперед прежде, чем Пугало успело подняться. Меч снова блеснул в воздухе, и кровь с древовидной плотью злобно зашипели при соприкосновении со стальным клинком. Однако убить его ей не удалось.
Пугало поднялось на ноги и замахнулось рукой на Черити. Она успела выставить перед собой меч. Сталь вонзилась в призрачную плоть, породив новую вспышку жидкого пламени. Чудище взвизгнуло — я даже представить себе не мог, чтобы живое существо могло кричать так громко, — и его ответный удар попал Черити по раненой руке. Она охнула от боли и отлетела на несколько футов, однако Пугало поплатилось за это. Соприкосновение со стальной кольчугой снова обожгло его, и его вопли сделались еще громче.
Оно подняло ножищу, чтобы раздавить беспомощно извивавшуюся на льду Молли, расплющить ее, как пустую алюминиевую банку.
Вещи подобного рода заставляют меня проявлять совершенно безрассудное, самоубийственное рыцарство. Я бросился к Пугалу, на бегу перехватив посох обеими руками, уперся его концом в неровность на льду и на манер прыгуна с шестом взвился в воздух, целясь ногами в спину чудища. Удар вышел вполне сильный, но я слишком устал, чтобы попасть именно туда, куда хотел. В результате Пугало лишь пошатнулось, я отлетел от него и грянулся о лед.
Все же я подарил Черити пару секунд, достаточных, чтобы подняться и наброситься на Пугало с мечом, заставив его переключить внимание с дочери на нее.
Прежде чем я успел встать, Пугало двинуло меня ногой — вполсилы и не очень точно. Даже так оно отшвырнуло меня на добрых десять футов, сломав при этом, вполне возможно, ребро или два. Боль была такая, что я даже вздохнуть не мог, не то что крикнуть.