Я спас ее от злобных фейри, да, — но теперь над ней нависла новая, куда более серьезная опасность.
Белый Совет. Стражи. Меч.
Рано или поздно кто-нибудь еще проследит черную магию вплоть до ее источника. Если я не приведу ее на суд Совета, это сделает кто-нибудь другой. Хуже того, если та воздействующая на чужие сознания магия, которую она использовала, начала уже действовать и на саму Молли, калечить ее, она представляет собой серьезную угрозу и для себя самой, и для других. Она может съехать с катушек в точности, как тот мальчишка, казнь которого стала прелюдией к событиям нескольких последних дней.
Если я выдам ее Совету, я, возможно, буду нести ответственность за ее смерть.
Если нет — буду нести ответственность за тех, кого она может покалечить.
Хотелось бы мне не быть таким чудовищно усталым. Может, тогда удалось бы найти какую-нибудь альтернативу. Я решил отложить завтрашние заботы на завтра. Я был жив, более или менее невредим и в здравом рассудке. И люди, которые стояли рядом со мной, — тоже. Мы вернули девушку целой. Мать обнимала ее так истово, что я даже начал ощущать себя этаким катализатором их примирения.
Черт, может, мне удалось-таки исцелить раны этой семьи? И это уже было чертовски здорово. Я испытывал самую настоящую гордость, и это грело мне душу. Я помог снова свести мать и дочь. На сегодня — уже было неплохо.
Томас присел по другую сторону от Мёрфи, пощупал шишку на лбу и поморщился.
— Гарри, — сказал он. — Объясни мне, кой черт мы с тобой все время лезем во всякие безумные дела?
Мы с Мёрфи переглянулись с улыбкой, и я промолчал. Так мы трое сидели и смотрели, как Черити, устроившись в первом на переднем ряду кресел кинотеатра, крепко прижимает к себе дочь.
Молли прижалась к ней почти как малое дитя.
— Мама, — произнесла она очень тихо, не открывая глаз. — Мама.
Черити не сказала ничего, только обняла ее еще крепче.
— Ох, — сказал Томас. — Да, конечно.
— Вот именно, — кивнул я. — Да.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Отец Фортхилл встретил нас в своей обычной манере: тепло, доброжелательно, участливо и хлебосольно. Поначалу Томас собирался остаться на улице, но я взял его за грудки (за кольчугу!) и бесцеремонно втащил за собой. При желании он, конечно, мог бы высвободиться без труда, поэтому я не сомневался в том, что и он не против. Братец изобразил вялый протест, пробурчав что-то, но осторожно поклонился Фортхиллу, когда я представил его. Вслед за этим Томас шагнул в прихожую и напустил на себя обыкновенный отсутствующий вид.
Когда мы вошли, младшие Карпентеры спали без задних ног, но кто-то из них заворочался, услышав скрип двери, маленький Гарри открыл глаза, сонно заморгал и испустил при виде матери восторженный вопль. Это разбудило остальных, и все налетели на Черити и Молли, наперебой пытаясь обнять их и поцеловать.
Я наблюдал за этим со стула в другом конце комнаты, а потом так, сидя, и задремал, пока не вернулся Фортхилл с едой. Стульев на всех не хватило, и Черити сидела на полу, прислонившись спиной к стене, уплетая сандвичи, а дети теснились на расстоянии вытянутой руки от нее.
Я набивал рот без зазрения совести. Использование магии, напряжение и финальный подъем сквозь холод выпотрошили меня начисто.
— Спасение! — пробормотал я. — Вот оно, счастье.
— Чертовски верно, — согласилась Мёрфи, прислонившаяся к стене рядом со мной. Она вытерла рот рукавом и посмотрела на часы. Потом дожевала последний сандвич и принялась переставлять время.
— Нас не было почти двадцать четыре часа. Это что, получается, мы совершили типа путешествие во времени? — спросила она.
— Ох, ради Бога, нет, — ответил я. — Это на первых позициях в списке Вещей, Которые Нельзя Делать. Один из семи Законов Магии.
— Возможно, — сказала она. — Но как ни назови, день — фьють! — и прошел. Что это, как не путешествие во времени?
— Такого рода путешествия люди совершают очень часто, — возразил я. — Мы просто проехались немного на эскалаторе, так сказать.
Она нажала кнопку на часах и поморщилась.
— Не вижу разницы.
Я посмотрел на нее и нахмурился.
— Ты чего?
Мёрфи покосилась на детей и мать.
— Мне предстоит ад кромешный объяснять, где это я была последние двадцать четыре часа. И вряд ли я могу сказать моему боссу, что путешествовала во времени.
— Угу, такое он никак не переварит. Скажи ему, что участвовала в набеге на страну фейри, чтобы спасти девушку из населенного монстрами замка.
— Конечно, — хмыкнула она. — И как это я сама не догадалась?
— У тебя что, могут быть неприятности?
Мёрфи нахмурилась и помолчала немного.
— Внутриведомственная дисциплинарная комиссия скорее всего, — сказала она наконец. — Ничего криминального они мне пришить не могут, так что тюрьмы не будет.
Я зажмурился.
— Тюрьмы?
— Я же отвечала за расследование, ты забыл? — напомнила мне Мёрфи. — Вряд ли я улучшила свои отношения с начальством, забросив все дела и отправившись тебе на помощь. День псу под хвост, и… — Она пожала плечами.
— Блин-тарарам, — выдохнул я. — Я как-то не подумал.
Она снова пожала плечами.
— Это тебе очень плохо аукнется? — спросил я.
Мёрфи нахмурилась сильнее.
— Это зависит от разных вещей. В основном оттого, что скажут Грин и Рик и как они это скажут. Что скажут на это другие копы. Пара этих парней теперь заделалась большими шишками. Они с удовольствием устроят мне гадости.
— Вроде Рудольфа, — предположил я.
— Вроде Рудольфа.
— Хошь, я их для тебя уделаю? — предложил я со своим лучшим бронкским акцентом.
Она вяло улыбнулась.
— Как-нибудь сама разберусь.
Я кивнул.
— Я серьезно. Если я чем-то могу помочь…
— Просто не высовывайся некоторое время. Тебя в управлении не слишком любят. Есть такие, кому не нравится то, что я плачу за твои консультации, и то, что они не могут мне это запретить, потому что у дел, в которых ты занят, раскрываемость девяносто процентов.
— И моя эффективность ничего не значит? Мне казалось, копы относятся к этому с уважением.
Мёрфи фыркнула.
— Я люблю свою работу, — сказала она. — Но порой мне кажется, что зануды и маразматики играют в ней слишком большую роль.
Я согласно кивнул.
— Что они могут сделать?
— Ну, официально это первый раз, когда я просрала операцию, — хмыкнула она. — Если я буду вести себя разумно, думаю, меня все-таки не уволят.
— Но?
Она откинула упавшую на глаза прядь волос.
— Они получат кучу удовольствия, запихивая свое возмущение мне в глотку. Они перепробуют все, чтобы я сама подала заявление, — продолжала она. — А когда я этого не сделаю, меня понизят.
Я ощутил в желудке свинцовую тяжесть.
— Мёрф, — произнес я.
Она попробовала улыбнуться, но не смогла. Слишком уж хреново ей было.
— В этом нет ничьей вины, Гарри. Просто такие у нас порядки. Это надо было сделать, и при необходимости я поступила бы точно так же еще раз. Переживу.
Голос ее звучал спокойно, невозмутимо, но она слишком устала, чтобы убедить меня в подлинности этого спокойствия. Команда Мёрфи могла иногда огорчать, даже разочаровывать, но это была ее команда. Она билась за свое лейтенантское звание, она работала ради него как лошадь, и в результате ее засунули в ОСР. Только вместо того, чтобы принять это как аналог ссылки в сибирскую глушь, Мёрфи стала работать там еще лучше, утерев тем самым тех, кто ее туда послал.
— Несправедливо это, — буркнул я.
— Что?
— Тьфу. Вот приду как-нибудь в центр и нашлю на них рой пчел, или орду тараканов, или еще чего. Просто чтобы посмотреть, как эти говнюки в пиджачных парах будут с визгом бежать из здания.
На этот раз она все-таки улыбнулась, хоть и немного натянуто.