Спрятав телефон в карман, я спрыгнул и быстрым шагом пошел к своему кабинету. За пару десятков метров от вожделенной двери я услышал мужской хохот. Усмехнувшись, я без стука – чей вообще-то кабинет?! – распахнул дверь.
Рада тут же спрыгнула с моего стола, а Михаэль, развалившийся в моем кресле, вскочил и вытянулся по струнке рядом с ним. Заметив мою недвусмысленно поднятую бровь, тот, кого мои ребята приняли за демона, смущенно кашлянул и расправил тканевую обивку на кресле.
- А мы тут…
- …плюшками балуетесь? – ехидно закончил я, складывая руки на груди.
- Нет, папочка! Тебя ждем! – прощебетала дочь. И, дождавшись пока я займу свое место, тут же посерьезнела: – Что-то случилось?
- Да, случилось.
- И что же?..
- Ты и Дар под домашним арестом с этой минуты, – пояснил я спокойно. Михаэль едва заметно взмахнул хвостом, явно не одобряя моей манеры изложения.
- Почему?! – взвилась дочь, тут же становясь копией матери.
- Потому что. Моего слова тебе мало?
- Я имею право знать… – Она сузила глаза, и я понял, что она считывает мои эмоции. – Что-то случилось… Тебе явно звонила мама… О… – Девушка начала оседать на пол. Я дернулся из-за стола, но крестник оказался быстрее. Михаэль подхватил ее за плечи и аккуратно усадил в кресло, подал платочек, чтобы вытереть побежавшую из носа кровь – а нечего лезть в мою голову! – Он вернулся…
- Это не он, – все также спокойно возразил я, наблюдая за парочкой.
Они чем-то напоминали нас с ее мамой. Михаэль был порывистым и нетерпимым, прямолинейным и яростным, но то, как он менялся, стоило ему дотронуться до моей дочери, выдавало его с головой. Столько нежности и почти фанатичного благоговения… Было в этом что-то знакомое. И почему-то я не чувствовал возмущения… Видимо, жена увидела это раньше меня, раз именно сына Красного послала во главе охраны.
А Рада… Я усмехнулся. Возможно, дочь сама не замечает, насколько четко, быстро и естественно она подстраивается под каждое его движение. Он двигается, она двигается… Забавно. И все же раньше я думал, что детская влюбленность у демона пройдет, но нет, не прошла. Вот и сейчас я внутренне посмеивался, наблюдая, как гибкий черный хвост змеей обвивает ногу дочери.
- А кто? – Сын небрежно прислонился к косяку двери.
Кажется, я старею, несколько недовольно подметил я про себя.
- Преемник. Последователь. Ваша мать выясняет это.
- Сколько? – глухо спросила дочь.
- Пока одна девушка. Радомира, Дарган. – Я пристально посмотрел детям в глаза. – Не сметь покидать пределов нашего королевства. Я понятно объясняю?
- А как же мама?! За нее ты не волнуешься? – воскликнула Рада, вскакивая со своего места.
- Радка, успокойся. – С левой стороны ей на плечо опустилась рука брата, с правой – Михаэля. – Маме мы помочь сможем только тем, что будем в безопасности. Она волнуется за нас, поэтому действует сама, уничтожая первопричину. Неужели ты не понимаешь?! – на последнем слове голос сына дрогнул: да, он тоже волновался за свою маму, но как мужчина изо всех сил старался этого не показывать. Растет!..
- Дар, ты просто не знаешь, тебя ведь не было тогда… – Дочь махнула рукой и передернула плечами, стряхивая руки парней, что были практически одного роста. Правда, мой сын был менее… широким, что ли… – Она подвергается опасности из-за нас! Она одна там! Ей некому помочь! А мы прячемся здесь!
Последнее предложение было произнесено громко и четко, с явным намеком и в мою сторону. Я почувствовал, как заледенело мое лицо, как ярость начинает клокотать внутри. Уловив изменения в мое настроении, Рада пристально посмотрела мне в глаза, отчего у меня перед глазами на секунду полыхнуло красное зарево.
- Ты считаешь меня трусом, я правильно тебя понял?!
Дарган незаметно поморщился, стараясь ухватить руку сестры и увести ее с глаз моих. Но девушка увернулась. Однако от Михаэля она не ускользнула. Сын демона аккуратно завел ее к себе за спину и поднял руки в примирительном жесте.
- Крестный, я уверен, она не об этом…
- Михаэль.
Крестник дернулся. Естественно, его отец не обладал такой способностью – влиять на человека при помощи голоса.
- Рада, имей смелость говорить мне все в лицо, а не позорно прятаться за спиной более сильного.
Сын поморщился и отвел глаза, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на меня и сестру. Да, в нашей семье ругались редко, но если ругались…
Дочь, как кипятком ошпаренная, выскочила из-за спины Михаэля, грозно сверкая темно-золотыми глазами. Нашла, кого пугать подобными фокусами.
- Да! Ты понял меня совершенно верно, отец! Почему мы не можем пойти и помочь маме, которая сейчас один на один с каким-то уродом?! Ведь она борется за нашу безопасность! И я еще могу понять – мы с Даром – по сравнению с вами, мы абсолютно бесполезны… Но ты? И ты сидишь здесь совершенно спокойно и даже не пытаешься ей помочь!
В словах дочери, должен признать, было некое зерно истины. Да, мне было отвратительно сидеть здесь и ничего не делать, зная, что в это время моя жена рискует собой, ежечасно – ежесекундно – подвергаясь опасности. Но с другой стороны… Я был Правителем. На мне висела ответственность не только за жену и семью, но и за целый народ. Конечно, у меня теперь есть наследники. Но если я уйду, велика вероятность того, что этих самых наследников у меня не останется.
В дверь вежливо постучались. На пороге стоял командир охраны, Дарилл, кажется.
- Как вы вовремя, – ухмыльнулся я. – Если у тебя все, дочь моя, то ты свободна. Дар, также. Препроводить наследников эльфийского престола в их покои. Глаз с них не спускать. О любых просьбах и передвижениях сообщать лично мне, ясно? – Вампир, немного ошарашенный таким приемом, кивнул. – Прекрасно. Свободны.
- А я? – спросил Михаэль.
- Тебя поселят в соседних с Радой покоях. – Охранники замкнули вокруг детей кольцо и слаженным построением двинулись дальше по коридору. – Михаэль. Я надеюсь, ты понимаешь, какая ответственность лежит на тебе отныне?..
- Конечно, Ваше Величество.
- Свободен.
После того, как за демоном хлопнула дверь, я прислушался к себе. Точнее к Анетт, чье сердце – как и мое – почему-то билось в ускоренном темпе.
Анетт
Сколько прошло? Трое суток? Четверо? Неделя?! Не знаю.
Дни сливались в одно сплошное серое полотно, на котором яркими пятнами выделялись лишь походы к Мастеру с докладом. И каждый раз пятно, как и ярость древнего, становилось все ярче. Вот и сейчас, когда я прислонилась к холодной стене коридора, чтобы унять тошноту.
Эта девушка, Сара, чем-то запала ему в душу. Я не знаю, что произошло за ту пару часов, что они успели провести вместе – и, вероятнее всего, уже никогда не узнаю – но Мастер как-то изменился. Он перестал думать о смерти… И мне бы радоваться, но то, что эта поганка как сквозь землю провалилась, отнюдь не улучшало настроения Великого Мастера.
Совсем всем печально стало, когда мне пришлось доложить о повторении событий двадцатилетней давности… Стыдно признаться, но тогда в пристойном виде из его кабинета я выбралась только благодаря Жанне, которая вынесла меня оттуда – настолько кошмарной была ярость Александра. Нет, он, конечно, извинился за свое поведение, но легче и менее боязно мне от этого не стало. Его плохое настроение давило на всех вампиров, кто был в здании. На всех, кто был в городе.
Каких бы то ни было зацепок по делу девушки мы не нашли. Выяснилось, что девушка – Маргарита Коншина – была «вольной пташкой», то есть вампиром-одиночкой. Таких было на всей планете около сотни, а все потому, что, как и любое другое относительно живое существо, вампиры не могли долго находиться в изоляции от общества. Одиночками вампиры становились потому, что либо не могли найти клана, к которому захотели бы прибиться, либо клан не хотел иметь с ними ничего общего. Или же сам вампир не принимал себя, как кровососущего монстра, и не желал иметь с себе подобными ничего общего. Как правило, такие вампиры подлежали уничтожению тем кланом, на чьей территории они нагадили. А они всегда гадили – ибо что хорошего можно ожидать от спятившего бывшего человека, одержимого жаждой крови и мести?!