— Это неправильно!
— Да, — согласился я. — Однако представьте, как бы вы себя чувствовали, будь вы каким-нибудь парнем из трущоб.
С минуту он смотрел на меня, потом рассмеялся:
— Самое смешное, Чарли, что я и есть обнищавший парень, выросший в трущобах.
— А как же ваши бестселлеры? Фильмы?
— Вы знаете, сколько я заработал на продаже моей последней книги? Двадцать девять тысяч семьсот пятьдесят долларов.
— Сбережения?
— Не-а. Давным-давно прожиты.
— Дом?
— Стоит в два раза меньше займа, на который был куплен. Там требовались большие ремонтные работы, а я их не сделал. Того, что я за него получу, едва ли хватит и на выплаты по займу.
Лицо его выражало полную покорность судьбе.
— А ваша коллекция? — спросил я. — Оружие. Вы говорили, что один дробовик стоит — сколько? Восемьдесят тысяч?
Майлз с безутешным видом разглядывал свои пальцы. И наконец тяжело вздохнул.
— Что я должен сделать? — спросил он.
Я открыл портфель, вынул стандартный бланк договора с адвокатом и положил этот документ перед ним.
— Расписаться вот здесь. Остальное — мое дело.
Марк Ивола — судья, который вел слушание о предъявлении обвинения, — весело улыбнулся мне, когда Майлз Дэйн заявил о своей невиновности, и продолжал улыбаться, пока я долго и красочно расписывал Дэйна как безупречного гражданина и горожанина. С той же улыбкой Ивола сказал:
— В выпуске под залог отказывается.
— Ваша честь, — я пошел в наступление, — но обвинение не предъявило ни единой улики!
— Как вам хорошо известно, мистер Слоун, улики предъявляются на слушании об основании для судебного преследования.
— Ваша честь, — столь же гневным тоном заявил я. — Я намерен оспаривать это несправедливое решение в высших судебных инстанциях страны!
Разумеется, это были всего лишь пустые слова. Когда ваши средства ограничены, вы поневоле лезете далеко не в каждую драку. Освобождения под залог мы не получили.
— Желаю удачи, мистер Слоун, — сказал судья Ивола. — Слушание о достаточном основании для судебного преследования назначается на понедельник.
Вернувшись к себе в офис, я обнаружил там своего нового клиента, Леона Праути, болтавшего с Лайзой. Когда я вошел, он улыбнулся, показав несколько отсутствовавших и несколько гнилых зубов.
— Так выходит, адвокат-стриптизерша — это ваша дочка, а, Чак?
— Во-первых, — ледяным тоном сообщил я, — друзья называют меня Чарли. Для вас же я мистер Слоун. Во-вторых, моя дочь и не адвокат, и не стриптизерша.
Улыбаться Леон перестал:
— Как скажете.
— Пройдите в мой кабинет. Лайза, если хочешь, присоединяйся к нам.
Я вошел в кабинет первым, сел, подождал, пока усядутся Леон и Лайза.
— Хорошо, мистер Праути. Я был по другому делу в управлении полиции и заодно просмотрел там копию полицейского рапорта о вашем деле. Итак, в полицию поступил звонок, что в дом проник вор. Полицейские застали на прилегающей к дому территории вас и людей, описанных в рапорте как «трое мужчин латиноамериканского типа». «Мужчины латиноамериканского типа» убежали, и задержать их не удалось. Вы же сидели в кабине взятого напрокат грузовика. В кузове его полиция обнаружила, — я надел очки для чтения, — три декоративных дерева, тридцать девять кустов и четыре ящика с луковицами тюльпанов. По грубым оценкам полиции, все это стоит около пяти тысяч долларов. Отвечает ли описанное мной — более или менее — тому, что происходило на самом деле?
Леон рассмеялся:
— Видать, эти копы давно в своих огородах не копались. Да начни я толкать все это в розницу, то получил бы кусков двадцать пять, не меньше.
Он улыбался так, точно я должен был находить это очень забавным.
— Какой исход дела вас устроит, Леон?
Леон Праути заморгал:
— Как это? Я хочу, чтобы вы меня вытащили!
Теперь настал мой черед позабавиться:
— Мистер Праути, по сути дела, вы только что признались мне, что похитили совместно с тремя соучастниками чужое имущество стоимостью в двадцать пять тысяч долларов. Вас поймали на месте преступления. В вашем полицейском досье сказано, что вас уже три раза осуждали за различные преступления, связанные с чужой собственностью. Если не рассчитывать на чудо, единственный вопрос состоит в том, какой тюремный срок вы получите.
Леон Праути в замешательстве оглянулся на Лайзу:
— Но она сказала…
— Лайза работает у меня около двадцати четырех часов. Она не юрист. Если вам требуется мнение юриста, задавайте вопросы мне.