Лайза вытерла глаза тыльной стороной ладони:
— Как это прекрасно.
— Обвинитель считает деньги мотивом убийства, — сказал я. — Расскажите нам о страховке.
Майлз презрительно поморщился:
— Это же смешно. Я купил ей этот страховой полис двадцать лет назад. Пятьдесят косых. Если бы я собирался убить Диану ради денег, я застраховал бы ее жизнь — ну, хоть на миллион, что ли.
— Вы говорили, что она владела трастовым фондом, — сказал я. — Не расскажете о нем поподробнее?
Майлз покачал головой:
— Вам это может показаться странным, однако я, честное слово, ничего о нем толком не знаю. Может, это свойственно всем женщинам, выросшим в богатстве, но Диана не любила говорить о деньгах. Я знаю только, что фонд приносил какой-то доход. Пока мои книги хорошо продавались, она тратила эти деньги на свои увлечения и одежду. В последние несколько лет мы жили на доход от фонда. Но что должно было случиться после ее смерти — стану ли наследником я или еще кто-то, — я, ей-богу, не знаю.
— Она оставила завещание?
— Да. Я ее единственный наследник. Хотя этот самый фонд был учрежден ее отцом, или дедом, или еще кем-то. И, насколько мне известно, существует некая оговорка, которая не позволяет мне унаследовать эти деньги. Поговорите с ее нью-йоркским адвокатом. Он работает в фирме, которая называется «Ширман и кто-то там еще».
— Может быть, «Ширман и Паунд», — сказала Лайза. — Да, есть такая.
Я, помолчав с секунду, сказал:
— Майлз, инстинкт говорит мне, что вы невиновны. А если это так, нам придется выяснить, кто мог убить вашу жену и почему.
Я испытующе посмотрел на него. По выражению его серых глаз было ясно: он что-то скрывает.
— Я рассказал вам все, что знаю, — наконец произнес Майлз.
— Вы рассказали, что видели, — ответила Лайза. — А это отнюдь не то же самое.
Майлз взглянул на мою дочь, потом на меня. И ухмыльнулся:
— А она у вас умная, а?
— В ту ночь в вашем доме был кто-то еще, — произнесла Лайза. — Человек, приехавший на старом черном «линкольне».
Лицо Майлза приняло непроницаемое выражение. Он вдруг встал, подошел к тяжелой стальной двери, ударил по ней ладонью:
— Охрана? Эй, друг! Мы закончили.
Удерживать его мы не стали.
Я послал сообщение на пейджер Леона Праути. Минут десять спустя он позвонил на мой сотовый.
— Ну что? — напористо спросил он.
— Это Чарли Слоун. У вас найдется минута, чтобы поговорить со мной?
— Я вроде как занят.
— Я тоже.
Леон, судя по тому, что я услышал, сплюнул. Чтобы показать — в этом я нисколько не сомневался, — как сильно я ему нравлюсь.
— Ну ладно. Я, правда, на работе.
— Ничего не воруете, надеюсь?
— Не-а. Тут все более-менее законно.
Спрашивать, что означает его «более-менее» я не стал, просто поинтересовался, куда и как мне следует ехать.
Леон с целой командой мексиканцев высаживал кустики по краям парковки, которая примыкала к старенькому торговому центру на окружной дороге.
Он поджидал меня, опершись на лопату.
— Ну что? — вяло поинтересовался он.
— То самое, — ответил я. — Я приехал, чтобы поговорить о человеке, которого вы якобы видели, когда он выходил из дома Майлза Дэйна.
— Якобы?
— По сути дела, вы — профессиональный вор. Я что, должен верить вам на слово?
Леон швырнул лопату на землю, со злостью посмотрел на меня.
— Что видел, то и видел. Хотите, чтобы я помог вам, — помогите мне.
— Я уже говорил — платить вам за показания я не могу. Это неэтично.
— Тогда, мистер Слоун, шли бы вы куда подальше, и Дэйн тоже. Какого хрена я должен о нем беспокоиться?
— Не знаю. Может быть, из человеколюбия.
— Из человеколюбия штанов не сошьешь. И не так уж я вашего Майлза люблю.
Я приподнял брови:
— А вы с ним знакомы?
— Разумеется.
— Каким образом?
— По церкви. Мы оба змееголовые.
Змееголовые. Я вспомнил, как Регина, секретарша полицейского участка, сказала о Леоне: «этот змееголовый».
— Змееголовые? — спросил я.
Во взгляде Леона обозначилось удивление:
— Вы давно в нашем городе живете?
— Лет десять.
Леон кивнул:
— Странно, что вы до сих пор не слышали о змееголовых.
— Может, объясните мне, что это такое?
— Во времена Депрессии в дельте Миссисипи жил фермер по имени Ральф Ли Динвуди. Он приехал в эти края, надеясь получить работу на заводах Форда. Ну и промахнулся, пришлось работать в здешних доках. За пару лет в Пикерэл-Пойнт перебралось еще пятнадцать-двадцать семей разорившихся белых фермеров с юга. Все они держались друг за дружку. Жили по соседству, неподалеку от судостроительного завода, — знаете, есть такое местечко, Змеиный городок называется?