— С добрым утром, — весело произнес я. — Мое имя Чарли Слоун, а это моя дочь Лайза. Мы ищем Блэра Дэйна.
— А я Джек, — приятно улыбнувшись, сказал мужчина. — Мы вас ждали.
Голос у него был мягкий, но в то же время властный. Он впустил нас в вестибюль со стенами из некрашеных бетонных плит.
— Будьте добры, снимите обувь. Сестра Беатриса готова уделить вам десять минут.
— Но мы приехали, чтобы повидаться с Блэром Дэйном, — сказал я.
— Разуйтесь, пожалуйста, — повторил он. Дружелюбно, но твердо.
С волками жить… Мы разулись, сунули обувь в большую деревянную стойку, набитую одинаковыми рабочими башмаками.
— Вот сюда, — сказал мужчина, поворачивая к лестнице из голых бетонных блоков.
Наверху обнаружилось просторное, смахивающее на барак помещение — без потолка, с балками, подпирающими крышу из гофрированной стали. Весь его пол покрывала большая соломенная циновка, какие встречаются в японских домах. На дальнем конце циновки сидела, скрестив ноги и читая книгу, маленькая женщина с седыми волосами. Когда мы приблизились к ней, она подняла на нас взгляд и сказала:
— Спасибо, Джек.
Джек, не промолвив ни слова, ушел вниз по лестнице.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — указала она на пол перед собой.
Лицо женщины покрывали морщины, ей можно было дать от шестидесяти пяти до восьмидесяти лет. Спокойные зеленые глаза, обрезанные «под горшок» волосы, одежда из того же серого домотканого полотна, что и у Джека.
Я, покряхтывая, опустился на пол.
Старуха едва приметно улыбнулась:
— Итак, вы приехали сюда по поводу сына Майлза Дэйна.
Я удивленно приподнял брови.
— Мы можем представляться вам, мистер Слоун, религиозными фанатиками, однако это не значит, что мы не читаем газет.
— Нет, меня удивила ваша осведомленность о том, что он — сын Майлза Дэйна. Как вы об этом узнали?
— Он сам сказал мне, когда пришел, чтобы поселиться здесь.
— А. Ну ладно, я не хочу отнимать у вас время, просто скажите мне, как найти Блэра.
Маленькая женщина бодро кивнула:
— Понятно. К сожалению, это невозможно.
— При всем уважении к вам, сестра, — сказал я, — это решать не вам.
— Совершенно верно. Я просто сообщила вам пожелание Блэра.
— Где он? — резко спросил я.
— Боюсь, я из тех чокнутых старух, которых очень трудно запугать. — Сестра Беатриса усмехнулась. — Позвольте рассказать вам немного о нашей общине. Когда я еще была служительницей церкви, мне приходилось работать в тюрьмах. И я заметила, что в жизни большинства встречающихся там молодых людей недостает дисциплины. Нет, дисциплина в тюрьмах существует, однако она основана на угрозе и наказании. Здесь же мы находим дисциплину в учении Иисуса Христа.
— Замечательно.
— Сарказм вам нисколько не поможет, мистер Слоун. — С лица у нее впервые сошла улыбка. Яркие зеленые глаза стали очень холодными. — Чтобы войти в нашу общину, нужно от многого отказаться. Насколько я понимаю, вы бывший алкоголик, мистер Слоун.
— Откуда вам это известно?
— Пожалуйста, мистер Слоун, будьте внимательнее. Я уже сказала вам, что читаю газеты. Чтобы избавиться от алкоголизма, вам пришлось сделать выбор — отказаться от определенных предлагаемых миром искушений. Надо полагать, в вашей личности присутствуют черты, которые позволили вам добиться успеха. Большинство этих мальчиков, — она обвела рукой ряд пустых коек, — такими чертами не обладают. Им, для того чтобы отречься от мира, требуется пастырь. Я и есть этот пастырь. Я не делаю выбор за них. Я просто предоставляю им подобие стада, в котором они могут жить, оставаясь защищенными — по существу, от самих себя.
— То есть вы защищаете Блэра от него самого?
— Блэр не глупец. Он осознал свои изъяны и пришел сюда, чтобы избавиться от них. А если избавиться от них не удастся, он останется здесь до самой смерти.
— Все это просто смешно, — сказал я. — Я пытаюсь уберечь невиновного человека от тюрьмы, в которую он может попасть по ложному обвинению. И считаю, что Блэр способен помочь мне в этом.
— Нет, мистер Слоун. На самом деле вы хотите предъявить присяжным правдоподобного альтернативного обвиняемого. Вы хотите унизить его, и я вам этого не позволю.
— Ага. То есть выбор все-таки делаете вы, а не он.
— В конечном счете не важно, кто его делает. Если Блэр возвратится в мир, то снова потеряет душу, и это так же верно, как то, что я сижу перед вами.