— Я тщательно и методично выстроила это дело. Каждая мельчайшая улика, какую я находила, недвусмысленно указывала на одного человека. На него, — указала она длинным пальцем на Майлза Дэйна. Теперь ее уже просто трясло.
Я, не отрывая глаз от ее пальца, неторопливо приблизился к скамье присяжных, потом перевел взгляд на них:
— Прошло несколько месяцев, а она все еще зла настолько, что ее трясет.
И, прежде чем Стэш успел опротестовать это замечание, я снова обратился к Денкерберг:
— Вы только что упомянули об уликах. Давайте на время займемся ими. Кто был с вами, когда вы обнаружили окровавленную одежду?
— Никого.
— Да что вы? — Я понимающе улыбнулся присяжным. — А когда вы проводили начальный осмотр земли под окном, из которого, по словам мистера Дэйна, выпрыгнул грабитель, с вами тоже никого не было?
— Да.
Я протянул ей фотографию:
— Вы можете сказать, что изображено на этом снимке, ранее обозначенном обвинением как вещественное доказательство номер одиннадцать?
— На нем изображен участок земли под разбитым окном.
— А вот это что такое, не скажете? — указал я на два углубления в земле.
— Это… э-э… это вмятины в почве.
Я принял озадаченный вид:
— Постойте-постойте-постойте. Ранее вы показали, что абсолютно никаких следов на земле под окном не нашли.
— Ну, естественно, чтобы получше все осмотреть, мне пришлось подойти поближе. При этом я оставила на земле два отпечатка.
— Какого размера обувь вы носите, мисс Денкерберг?
Некоторое время она молча смотрела на меня, затем:
— Двенадцатого.
Я удивился:
— Двенадцатого? Подумать только. Не хочу вас обидеть, но ступни у вас отнюдь не маленькие.
Она ответила мне разъяренным взглядом и чопорно произнесла:
— Я женщина рослая. Соответственно, и ступни у меня большие.
— Достаточно большие, чтобы перекрыть ими отпечатки мужских ног?
— Там не было отпечатков. И не было следов ног.
Я улыбнулся:
— Да, это вы уже говорили. Но согласитесь, если бы вы не нашли бокен с кровью и отпечатками пальцев моего клиента на нем, если бы не нашли покрытую кровью одежду моего клиента и если бы не определили, что никаких следов под окном нет, мистер Дэйн не сидел бы сегодня в зале суда, верно?
— Вопрос бессмысленный. Мы все это нашли.
— Не «мы», мисс Денкерберг. Вы. Вы нашли бокен. Вы нашли одежду. Вы осматривали землю под окном. И оставили на ней следы ваших ног.
— Я никогда и ни за что не стала бы фабриковать улики.
— Помилуйте, но ведь вы уже делали это, не так ли? В январе 1993 года, когда вы служили в отделе ограблений детройтской полиции, вас обвинили в том, что вы подбросили улику. Если вам требуется освежить память, у меня есть здесь соответствующие документы.
Денкерберг побагровела.
— Меня обвинил в этом торговец наркотиками, лживый подлец с полицейским досье длиной с его руку. И обвинение оказалось стопроцентно ложным.
— Вас обвинили… хотя вы были ни в чем не виноваты!
— Вот именно!
— Немного напоминает случай мистера Дэйна, вам не кажется? — Я возвратился к своему столу. — Мне больше не о чем разговаривать с этой женщиной.
Глава 8
— Обвинение вызывает доктора Эрнесто Рея.
Доктор Рей, патологоанатом округа, был маленьким изящным человечком, щеголеватость которого восполнялась мрачноватым выражением лица.
— Боюсь, я этого не выдержу, — прошептал мне Майлз.
Я сжал его руку:
— Держитесь.
Мы оба знали, что сейчас нам предстоит увидеть «графические свидетельства».
Проведя доктора Рея по утомительному списку его дипломов и званий, Стэш Олески сказал:
— Доктор Рей, я хочу показать вам документ, который стоит в списке вещественных доказательств обвинения под номером пятьдесят три. Вы можете сказать нам, сэр, что он собой представляет?
Доктор Рей, просмотрев стопку сшитых металлической скрепкой листов, которую вручил ему Стэш, ответил:
— Это отчет, составленный мной после проведения аутопсии Дианы ван Бларикум-Дэйн.
— Очень хорошо, доктор. Видите, там заложена одна страница? Вы не могли бы зачитать с нее абзац, озаглавленный «Выводы»?
— Да. «Основываясь на результатах исследования, я прихожу к выводу, что смерть Дианы ван Бларикум-Дэйн наступила вследствие ударов тупым предметом, которые повлекли за собой большую потерю крови и шок». Говоря непрофессиональным языком, ее избили так, что она истекала кровью, пока у нее не остановилось сердце.
Я взглянул на Майлза. Лицо его было бледным, напряженным.