— Я спросил вас об этой книге в тот же день, когда услышал о ней. Помните, что вы мне ответили? «Господи, я написал сорок семь романов, а об этом и думать забыл». Вы мне солгали.
— Ладно, какая теперь разница? Дело сделано. — Вид у Майлза был пристыженный. — Во всяком случае, вы получите деньги за вашу работу — уже хорошая новость.
— Если бы я знал, что за публикацию книги несете ответственность вы, я бы по-другому выстроил свои вопросы.
— Вы же не думаете, что я пытаюсь помешать вам защищать меня?
— Я уже не знаю, что мне и думать, — помолчав, ответил я.
— Обвинение вызывает Реджину Миллз.
К свидетельскому месту вышла высокая, стройная женщина. Лет ей было не меньше семидесяти, однако, видимо, совсем недавно она сделала подтяжку, отчего ее кожа выглядела гладкой, словно пластмассовой. Миссис Миллз села, принесла присягу.
— Миссис Миллз, — сказал Стэш, — не могли бы вы сообщить нам, где вы живете?
— Зимой, как правило, в Сарасоте, — ответила она. Голос у нее был высокий, речь несколько вычурная. — Однако Дуглас, это мой муж, заболел, поэтому мы остались в Мичигане. Наш дом — двести двадцать третий по бульвару Риверсайд.
— А как он расположен относительно дома Майлза и Дианы Дэйн?
Она слегка вздернула подбородок:
— Это наши ближайшие соседи.
— Какое расстояние разделяет ваши дома?
— Я бы сказала, метров шестьдесят, не больше.
— То есть они стоят достаточно близко один от другого, чтобы вы могли слышать звуки, доносящиеся из их дома? Звуки телевизора, стереосистемы, разговоров, чего-либо в этом роде?
— Я не имею привычки слушать, о чем говорят соседи. Впрочем, как правило, из дома Дэйнов никаких особых звуков и не доносилось.
— Ночью двадцать первого октября вы ничего необычного не слышали?
— Как я уже сказала, не в моих привычках прислушиваться к звукам, которыми сопровождается личная жизнь соседей. К сожалению, э-э, состояние моего мужа причиняет ему некоторые неудобства. У него бессонница. Он просит принести ему воды, того, другого. Довольно будет сказать, что в ту ночь у меня не было ни минуты покоя.
Стэш постарался изобразить приязненное сочувствие.
— Хорошо. Но не слышали ли вы, ухаживая в ту ночь за мужем, чего-нибудь необычного?
— Да. Я слышала крики, мужские и женские. Что-то вроде ссоры или размолвки. Звуки доносились со стороны дома Дэйнов.
— В какое время это происходило?
— Сразу после полуночи.
— Вы уверены, что не позже? Около, скажем, трех часов ночи.
— Нет. Я как раз тогда начала смотреть фильм, который показывали по телевизору, — «Спартак».
— Я собираюсь предъявить вам то, что обозначено в нашем списке как вещественное доказательство номер шестьдесят четыре. Это программа телевидения на срок с восемнадцатого по двадцать третье октября прошлого года. Вы сможете сказать нам, в какое время демонстрировался в ту ночь фильм «Спартак»?
— Да, вот он. С одиннадцати до двух ночи.
— Спасибо, миссис Миллз.
Стэш сел, я встал.
— Несколько коротких вопросов, миссис Миллз. Как долго вы прожили по соседству с Дэйнами?
— Примерно с 1975 года. С того времени, как они въехали в их дом.
— Вы слышали за это время какие-либо крики, доносившиеся из этого дома? Споры, ссоры, что-нибудь в этом роде?
Она подняла глаза к потолку и задумалась — на довольно долгое время. И наконец произнесла голосом высоким и твердым:
— Никогда.
— Никогда и ни разу?
— Я же сказала — никогда. Добавление слов «ни разу» представляется мне излишним.
— Вы совершенно правы. Итак, за двадцать один год вы не слышали ни одной ссоры живших по соседству с вами Дэйнов. Большое спасибо за ваши ценные показания.
— Нам необходимо отыскать этого парня, — сказал я. Был уже поздний вечер, мы с Лайзой сидели в моем офисе, поедая пиццу. — Мы должны найти Блэра Дэйна и заставить его дать показания на процессе.
— Как? — поинтересовалась она.
— Выпишем на его имя повестку о вызове в суд, пошлем туда пару крепких помощников шерифа, чтобы они привезли его сюда по судебному приказу. Знаешь что, составь повестку вызова важного свидетеля. А я сегодня же заеду к Иволе и попробую заставить его подписать соответствующий судебный приказ.
Ивола без всякой охоты подписал этот документ — в вестибюле своего дома, куда он вышел ко мне в халате и шлепанцах. Разговаривать со мной Ивола не стал, просто подписал бумагу и ушел в дом, предоставив своей на редкость хорошенькой жене привилегию закрыть за мной дверь.
А около шести часов утра мы, сопровождаемые двумя помощниками шерифа, подъехали к дому «Братьев Христовых».
Дверь нам открыл все тот же Джек с еще влажными после душа волосами.
— А, здравствуйте, мистер Слоун. Вернулись?
Старший из помощников сказал:
— Нам нужен Блэр Дэйн, он здесь? — и протянул повестку Джеку, который с большим интересом прочитал ее.
— Знаете, ребята, это ведь повестка, а не ордер на обыск. Без ордера вы, насколько я понимаю, входить в этот дом права не имеете. — Он на мгновение умолк. — Но поскольку мы люди мирные, дружелюбные и склонные к сотрудничеству с властями, я с радостью приглашаю вас войти в наш дом и осмотреть его. К сожалению, вы не найдете в нем никого, носящего имя Блэр Дэйн.
Он пошире открыл дверь, мы вошли. Наши поиски ничего не дали. Блэр Дэйн исчез. Он был тонкой ниточкой, призрачной надеждой. Лишь призрачная надежда у нас и осталась.