— Не знаю.
Денкерберг записала в блокнот несколько слов, потом снова подняла взгляд на Майлза:
— А у вас?
Майлз немного замешкался, но в конце концов сказал:
— Нет.
— Вы сидите в комнате, увешанной от пола до потолка оружием. Слышите какой-то шум, думаете, что в дом мог забраться посторонний человек, и тем не менее оружия вы с собой не берете?
Поскучнев, Майлз посмотрел на Денкерберг:
— Как я уже говорил, мне надо было убедиться, что с моей женой все в порядке.
Денкерберг кивнула, потом указала шариковой ручкой на пустующие крюки на стене:
— Что там обычно висит? — Она подошла к крюкам, вгляделась в табличку рядом с ними. — Тут значится, что это «боккин».
— Слово произносится как «БО-кен», не «боккин», — Майлз со значительным видом поправил ее. — Так назывался у японских бойцов деревянный меч. Этот был сделан из габонского черного дерева.
— Как он выглядит?
— Похож на черную палку. Немного искривленную, отдаленно напоминающую меч самурая.
— И куда он подевался?
Майлз пожал плечами:
— Да вроде бы пропал куда-то некоторое время назад.
— Вы никому его не отдавали? Не теряли? Не ломали?
Майлз неуверенно смотрел на пустые крюки:
— Не знаю. Уследить за всем этим — штука сложная.
— Вы держите дверь постоянно запертой, чтобы защитить вашу ценную коллекцию. Как же вы могли его потерять?
Наступило долгое молчание.
Майлз нахмурился:
— Ладно, если хотите знать, мне кажется, что вчера он еще был на месте. Как раз перед тем, как послышался шум, я уходил в туалет. Тот человек мог проникнуть сюда и взять меч, пока меня не было.
Денкерберг снова записала что-то, затем взглянула на Майлза:
— Мой опыт говорит мне, что воры охотятся за четырьмя вещами. В порядке убывания: деньги, оружие, драгоценности, электроника.
Майлз стиснул челюсти:
— И что?
Денкерберг не отрывала от него взгляда:
— Представьте, что вы вор. Вы влезли в дом через окно. Вы входите в комнату. За что первое вы ухватились бы?
Майлз молчал.
Детектив указала на прекрасной работы двустволку, висевшую над письменным столом Майлза:
— Я, конечно, не воровка. И тем не менее вот эта вещь сразу привлекла бы мое внимание, мистер Дэйн. Расскажите мне о ней.
— Это «перде», английский, сделанный на заказ дробовик двадцатого калибра.
Денкерберг подошла поближе к ружью:
— Да, вещь красивая. И какая детальная гравировка охотничьей сцены на прикладе! — Она наклонилась к ружью. — Похоже, тут еще и золотая инкрустация. Сколько может стоить такое ружье?
— Семьдесят-восемьдесят тысяч, — негромко ответил Майлз.
— Неплохо! — Денкерберг повернулась к нему. — Ну хорошо, попробуем еще раз. Представьте, что вы вор, который действует впопыхах. Вы входите в эту комнату. За что вы ухватитесь — за стоящее восемьдесят тысяч долларов ружье с золотой инкрустацией? Или за черную палку?
Майлз пожал плечами:
— Послушайте, начнем с того, что преступник пробрался сюда в три часа ночи, пока я сидел в сортире. В такое время он, естественно, думал, что все уже спят, — пока не услышал, как я спускаю воду. И тогда он просто схватил первое, что подвернулось под руку, и дал деру.
— Хм, — скептически сощурилась Денкерберг.
Она ему не поверила. Я, пожалуй, тоже.
— Ну хорошо, мистер Дэйн, я понимаю, это неприятно, и все-таки не могли бы вы рассказать о том, как обнаружили свою жену?
Майлз обмяк, отвалившись на подушки.
— Не знаю, — помолчав, ответил он. — Я едва устоял на ногах.
— Вы прикасались к ней? Пытались обнаружить признаки жизни?
Глаза Майлза расширились:
— Обнаружить признаки жизни! Да она была мертвее мертвого. Я не мог к ней прикоснуться!
Денкерберг кивнула, опять записала что-то.
— И последний вопрос, мистер Дэйн. Сколько прошло времени между тем, как вы обнаружили жену, и тем, как позвонили мистеру Слоуну?
— Десять минут? Пять? Две?
— И здесь он появился…
— Спустя минут двадцать.
— А полиция…
— Через десять минут после него. Около четырех.
— То есть со времени смерти и до нашего приезда сюда прошло меньше сорока пяти минут?
Майлз Дэйн с мгновение глядел на нее, потом отвел взгляд в сторону.
— Может, и дольше, — неуверенно ответил он. — Может, и дольше.
Глава 2
Я человек пьющий. Правда, к бутылке я уже семь лет как не притрагиваюсь, однако кто был пьяницей, пьяницей и останется. И увы, моей дочери Лайзе передался тот же недуг.
Лайза сообразила, что стала алкоголичкой, раньше, чем я, если говорить о возрасте. Она четыре года проходила курс лечения. И казалось бы, выбралась из ямы.