Видя, что никто не испугался его угроз, Грубая Сила говорит:
— Ладно, пацаны, и ты, дура, — обращается он к Ларисе, — давайте поиграем. Условия такие: пропустите мяч — получите по «бамбушке», нет — получите по конфетке. — Он лезет в карман и показывает нам горсть конфет в цветистой обертке.
Вытянув вперед руки, мы вчетвером становимся в воротах.
Федя отмеряет одиннадцать шагов, долго целится и бьет пушечным ударом!
Хотя мы с вытянутыми руками бросаемся вперед, но мяч влетает в ворота.
Схватившись за бока, Федя хохочет до слез.
Виктор умоляюще просит:
— Только не очень сильно. — И покорно подставляет голову.
Согнув указательный палец, с каким-то вывертом Федя бьет Виктора по макушке. Это у него называется «высеканием искры».
Схватившись за голову, приседая, Виктор со стоном отбегает в сторону.
Зажмурив глаза, подставляет голову Топорик. Прикусив губу, Федя бьет. У Топорика брызжут слезы, но искр что-то не видно.
Федя подходит к Ларисе, но та фырчит, как кошка, и он испуганно отскакивает от нее.
— А это что за шпингалет? — вдруг, покосившись на меня, спрашивает Федя.
— Новенький… — отвечаю я каким-то писклявым голосом от страха. — Сегодня приехали…
Федя бьет ногой меня под зад, и я лечу на землю.
— Будем знакомы! — нагло смеется Грубая Сила и, сунув руки в карманы залатанных брюк, вихляющей походкой идет к лестнице.
Держась за голову, Виктор угрюмо становится в воротах и недобрым взглядом провожает Федю. Мы уже без прежнего азарта продолжаем игру. А вскоре спускаемся с крыши.
Придя домой, я узнаю, что приходила бабушкина богатая родственница — Лиза Балаян!.. Правда, ей некогда было посидеть у нас и поговорить с бабушкой, она куда-то очень спешила, и в комнату она не зашла, боясь запачкать платье, но, невзирая на это, все остались ею очень довольны! Она веселая и красивая женщина, вся в бриллиантах, обещала часто навещать бабушку.
— А мне она обещала хороший подарок. Угадай, Гарегин, что она может принести? — воркующим голосом спрашивает Маро, заглядывая мне в глаза. Иногда она может быть вот такой кроткой и ласковой.
— Тут и гадать нечего, — раздраженно отвечает ей мать. — Что можно дарить тринадцатилетней девчонке? Ситцу на платье или что-нибудь в этом роде. — И она уходит на балкон, сердито хлопнув дверью.
— Лучше б она догадалась оставить немного денег, — потирая руки и не смея поднять глаза, печально и виновато произносит бабушка. — Хоть бы на первое время.
— Нет! Вы ничего не понимаете! — мечтательно говорит Маро, не обращая на бабушкины слова никакого внимания. — Такая богатая женщина не может не принести что-нибудь необыкновенное. Правда, Гарегин? — снова воркует она и поправляет воротник моей рубахи.
Глава третья
ТОПОРИК, ЛАРИСА И ВИКТОР
— Новенький! — кричит с другого конца балкона Топорик, натягивая на себя рваную рубаху. — Хорошо тебе спалось в нашем доме?
— Хорошо! — отвечаю я.
— Правда, у нас хороший дом? — кричит он, идя ко мне. — Жаль только, что вы скоро уедете. А то бы мы дружили. И в школу ходили бы вместе. Это правда, что ты два класса кончил?
— Правда… Нам скорее надо уехать в деревню, — говорю я. — У нас дедушка больной.
Привалясь к перилам и закатывая рукава выше локтя, Топорик вдруг спрашивает:
— Ты собираешь какую-нибудь коллекцию?
— Коллекцию?.. А что такое коллекция?
Он сперва смотрит на меня с любопытством, не зная, шучу я или нет, потом — с сожалением, как на дикаря.
— Ну, не собираешь ли этикетки от винных бутылок?.. Обертки от конфет?.. Папиросные коробки?.. Спичечные коробки?.. Марки?.. Ну, бабочек хотя бы?..
— А зачем их собирать?
— Вот болван! — взрывается Сашко и чуть ли не кричит на весь двор: — Ведь надо ж что-нибудь собирать!
— А для чего? — не могу я понять.
Он задумывается, почесывая голову, потом еле слышно говорит:
— Чтобы не было скучно.
— А мне и так весело, — отвечаю я. — Ты, наверное, собираешь бабочек?
— Ну, еще этого не хватало! — морщит свой носик Топорик. — Я — филателист, собираю только марки. Можешь выговорить: филателист? Нет? Повторяй за мной: фи-ла-те-лист!
— Фи-ла-те-лист, — покорно повторяю я. — А Федя?
— Он у нас собирает песни. У него в тетрадке такие есть смешные! Обхохочешься! Потом еще он собирает монетки. У него есть даже одна золотая, персидская. Говорят, ей больше тысячи лет. Маленькая-маленькая и вот такая тонюсенькая! Грубая Сила ведь нумизмат, — ошарашивает он меня новым незнакомым словом и, довольный этим, весело шмыгает носом. — Ну-миз-мат! — по слогам повторяет Топорик. — Так называют тех, кто собирает монетки.