Постепенно ведро наполнилось, вода полилась через край. Собралась в лужу и затем медленно потекла по полу в северо-восточном направлении. Деревянное бунгало стояло на десяти низких кирпичных столбиках, которые приподнимали его, оставляя пустое, не защищенное ничем пространство между землей и полом; некоторые из этих столбиков немножко осели, и весь домик получил легкий наклон в сторону угла, ближайшего к кирпичной стене сада, в которой и были сделаны коричневые ворота. Этого наклона как раз хватало для того, чтобы вода текла в одном направлении. Она и текла до передней стены бунгало, превращаясь возле нее в лужицу, дотягивалась до щели под дверью и вытекала в эту щель на улицу, исчезая в пустоту между порогом и деревянной ступенькой.
— Некоторые из феноменов надо будет исследовать более тщательно, когда мы получим необходимые приборы, — бодро заявил Мидлакемела.
— Согласен, хотя доклад очень подробный, многое еще осталось за его пределами, — согласился Домоладосса, — например, температура внутри и снаружи бунгало.
— Да, или температура кипения чайника Джи. А ведь Вероятность Эй — абсолютно новый для нас континуум, и мы никак не можем принять какие-то данные, не проверив их. Законы нашего универсума там могут ничего не значить.
— Ты прав. Но кроме этих величин есть нечто, интересующее меня куда больше, — психологический склад этих людей: Джи, Мери, да и остальных могут быть вовсе не похожи на нас. Вполне возможно, они только выглядят как люди, но на самом деле таковыми не являются.
Мидлакемелу этот аспект практически не интересовал, поэтому он никак не отреагировал на последнюю реплику. А посмотрев на часы, сказал:
— Кажется, пора отчитаться перед губернатором. Ты хочешь что-нибудь передать?
— Нет. Я посижу еще над докладом.
Мидлакемела пошел к выходу из огромной круглой комнаты, придерживаясь прохода, отмеченного бамбуковыми ширмами. А его непосредственный начальник склонился над столом, поглощенный изучением доклада. Он всем корпусом подался вперед, пробегая глазами все движения Джи, пока не добрался до следующего дня, до места, где тот выливает свое ведро в саду.
III
Поскольку каменные плиты дорожки уже почти высохли после ночного дождя, пролившаяся из ведра вода оставила на них отчетливый след.
После того как Джи внимательно рассмотрел появившееся на плитах пятно, он, не выпуская из рук ведро, взглянул направо в сторону сада.
Он увидел угол дома, за который поворачивала мощенная каменной плиткой дорога; он увидел мощеную дорогу, поворачивающую за угол особняка; он увидел все части сада, которые только мог; он увидел кусты бирючины, которые в одном месте отделяли лужайку с травой от огорода, в другом — фруктовый сад от цветочных клумб (хотя сами клумбы, поскольку они в основном находились с другой стороны дома, с юго-восточной, оставались невидимы: их скрывало здание), еще в одном месте эти кусты отделяли собственность мистера Мери от владений другого собственника — мужчины, чья бабушка по линии матери построила маяк в южном полушарии; он увидел клумбу для аспарагусов, которая тянулась между задней стеной особняка и старым кирпичным каретным сараем; он увидел домашнего голубя, которого звали, Джи об этом знал, Икс; он увидел верхушки фруктовых и ягодных кустов, сейчас все они стояли без листьев; он увидел деревья, которые будут плодоносить в определенное для них природой время: сливы Виктория, груши Конференс и три сорта яблонь — Контенгемская Дикая, Канадский Ранет, Корт Пад плат; он увидел солнечные часы, которые поддерживал почти обнаженный мальчик, отлитый из железа; он увидел гнездо коноплянки на этих часах; повернув голову еще чуть-чуть, он увидел ряд буковых деревьев, тянувшийся от дальнего, западного, угла сада параллельно кирпичной стене (той, что соединялась с уличной стеной сада, в которой были сделаны коричневые ворота) почти до того самого места, где росло одинокое старое дерево, достававшее своими ветвями до деревянного бунгало; он увидел пять каких-то птиц, сидевших на буках. Некоторые из птичек пели. Он увидел, что в саду никого не было, ни единого человека.
Резко повернув голову налево, Джи не заметил, чтобы кто-нибудь наблюдал за ним из окна спальной комнаты мистера Мери.
Повернувшись, Джи зашагал в бунгало и, войдя в него, поставил пустое ведро за дверь. Затем потянул ее за ручку, похожую на шар. Приложив некоторое усилие, он заставил ее закрыться.
Потом пошел к мощеной дорожке и, свернув на нее в том самом месте, где осталось пятно от воды, зашагал к воротам, сделанным в ограде, которые были покрашены коричневой краской двадцать шесть месяцев назад, когда Джи нанимался к мистеру Мери на работу. Открыл эти ворота и вышел на улицу.
Улица эта шла почти точно на северо-запад. Широкую проезжую часть обрамляли тротуары. Покрытие было темным и казалось каким-то комковатым, посыпанным крошкой. По обеим сторонам улицы возвышались кирпичные стены, их гребни были усеяны битыми бутылочными стеклами или имели железную, выкрашенную в зеленый цвет оградку с острыми металлическими копьями, направленными в небо; и на той, и на этой стороне улицы видны были пивные, магазины, кассы, в которых можно было приобрести билеты в другие города на комфортабельные автобусы; громадные теплицы, из стекла и стали, с цветами и другим» растениями, которые тут же и продавали; напротив особняка мистера Мери находилось кафе; а в дальнем конце улицы, в юго-восточном направлении, возвышался большой крест из белого мрамора, а вокруг него уличные фонари; за ними расположилось низкое здание железнодорожной станции с колоннами на фасаде, периодически оттуда доносились звуки, производимые поездами.
Джи стоял у фонарного столба, расположенного на тротуаре возле дома мистера Мери, и слушал, как гудят поезда. В то же время он наблюдал за проезжей частью, не едет ли с какой-нибудь стороны автомобиль. Но на дороге было пусто. Джи перешел на другую сторону и вошел в кафе.
Над входом в заведение висела длинная вывеска, на ней буквами двух видов было начертано следующее: «Канцтовары ДЖИ ЭФ УАТТ Бакалея Кафе Закусочная Мануфактура».
Джи Эф Уатт в данный момент возился с машиной, производившей ужасный шум и убиравшей пыль и мусор с пола; он так был поглощен своим занятием, что и не подумал сдвинуться с места, чтобы пропустить Джи. Тому пришлось проскальзывать между машиной для уборки пыли и большой сумкой, набитой яркими книжками в мягких обложках. Джи сел за маленький квадратный столик, покрытый скатертью с рисунком из белых и красных квадратов. Он узнал эту скатерть. Положив руки на нее, Джи сидел на стульчике из дерева, сделанном так, что в любой момент его можно было сложить и поставить к стене, так как в сложенном виде он занимал очень мало места. Посетитель знал: ему однажды демонстрировали, что стульчик действительно хорошо складывается, но вот сидеть на нем было очень неудобно. У Джи когда-то был дядя, под которым такой же стульчик сломался; сам Джи этого не видел, но дядя поведал ему об этом происшествии. Дядя очень сильно смеялся, когда рассказывал о том, как это случилось.
Методично убираясь, Джи Эф Уатт добрался со своей машиной в дальний конец своего заведения; там он выключил ее и, завернув с ней за прилавок-стойку, исчез за низенькой дверью с плакатом, рекламирующим цирк, оставив Джи одного.
Через окно кафе можно было рассматривать фасад особняка мистера Мери. Джи старательно занимался этим. К главному входу вело полукруглое крыльцо в две ступени, над ним тяжелый, той же формы навес, поддерживаемый двумя мощными каменными колоннами. Слева и справа от главного входа по окну. То, что справа — ближайшее к коричневым воротам, — окно гостиной; то, что слева, — кабинет мистера Мери. На втором этаже три окна: то, что над гостиной, — окно спальни мистера Мери, как, впрочем, и второе, над главным входом; таким образом в спальной комнате мистера Мери оказывалось целых три окна: два — на фасаде, а третье или первое — маленькое полукруглое с северо-западной стороны особняка — то, которое можно было увидеть из бунгало. Левое окно второго этажа — окно спальни жены мистера Мери. Сейчас эту комнату скрывали красные портьеры. Над этими окнами, одинаковыми по форме и размеру и чуть меньшими, чем окна первого этажа, начиналась крыша. Края скатов украшали резные камни, скрывавшие стропила, на резных камнях стояли каменные урны со скрытыми водостоками. Покрыта крыша была голубовато-серой черепицей. На фронтоне в центре — маленькое чердачное окошко мансарды; прямо над ним белый, некрашеного дерева флагшток не больше метра высотой без флага. Джи никогда не видел, чтобы на этом флагштоке поднимали флаг.