– Ну и что? – перебил его Сато.
– Цудзи-сан, – мягким примирительным тоном промолвил Ито, – все эти факты нам хорошо известны. Что именно вы хотите сказать, перечисляя их?
– Что я хочу этим сказать? – переспросил Цудзи и помолчал, задумчиво глядя в потолок. – А то, что меня возмущает отношение общества к армии. Ее существование до сих пор считают незаконным, ее действия вызывают подозрение и негодование. Гражданское общество поворачивается спиной к нуждам армии, ее оскорбляют, называя добровольцев Сил самообороны «расхитителями налогов». Вот что вынуждена выносить армия от этой бессердечной публики… – Цудзи помолчал и обвел взглядом гостей графа Ито. – Как член парламента, я знаю, что наши бизнесмены тратят миллионы иен на развлечения. Это больше, чем весь бюджет Сил самообороны, больше, чем расходы правительства на образование. Наши истинные расхитители налогов тратят пятнадцать процентов валового национального продукта.
Киси переглянулся с братом и насмешливо вздохнул.
– Наш самурай, депутат Цудзи, до сих пор чувствует себя офицером императорской армии. Я подозреваю, что он с сочувствием относился к мятежникам 1930-х годов.
Эту колкость Киси полковник Цудзи Масанобу воспринял как оскорбление. Всем было хорошо известно, что он испытывал антипатию к экстремистам, военным заговорщикам 1930-х годов. Цудзи также вряд ли могло понравиться, что Киси назвал его самураем, то есть, другими словами, отнес к разряду авантюристов. В эту минуту Цудзи был похож на одного из персонажей висевших на стенах гостиной гравюр Хиросиге, ронина с диким взглядом, случайно забредшего в мир декадентской роскоши.
– Я часто задаю себе вопрос – промолвил Цудзи, – не лучше было бы свергнуть такое правительство, как наше, чем сотрудничать с ним.
В голосе Цудзи теперь звучала грусть.
– Я хотел бы подчеркнуть два момента, – продолжал он. – Во-первых, политические маневры Йосиды-сан, находившегося под каблуком у верховного главнокомандующего Макартура, в свое время принесли несомненную пользу. Но мы, опираясь на них, создали совершенно ретроградную систему, заложниками которой теперь оказались. Во-вторых, слишком обостренное восприятие нововведений нашими бывшими офицерами императорской армии преодолено. И в этом есть и моя заслуга. В частности, офицерский состав уже не так остро реагирует на назначение начальником Сил самообороны штатского лица. Я не столь наивен, чтобы рассчитывать на то, что статья IX [27] Конституции будет отменена и армия вновь будет восстановлена в своих правах. Хотя наши американские союзники явно поощряют этот процесс. Однако здесь мы можем столкнуться с одной серьезной угрозой. Я всегда настаивал на том, чтобы мы соблюдали вооруженный нейтралитет, особенно теперь, когда конфликт в Юго-Восточной Азии разгорается все сильней и возникает опасность, что мы будем втянуты в него.
При упоминании Юго-Восточной Азии мадам Нху открыла было рот, собираясь что-то сказать, однако взгляд графа Ито заставил ее промолчать.
– Но ведь мы никогда не позволим втянуть себя в конфликт, разгоревшийся в Юго-Восточной Азии, не правда ли? – задал граф Ито вопрос, который вертелся на языке мадам Нху.
– К сожалению, такая угроза существует, – сказал Цудзи. Остановившись около столика, на котором лежала моя рукопись, он выразительным жестом показал на нее. – Но я считаю, что эта романтичная история является хорошим предзнаменованием. Она весьма своевременна и политически целесообразна, Мисима-сан создал патриотическое произведение о героическом духе самопожертвования. Это гениальный ход, рассказ демонстрирует ту простую истину, что старомодная воинская доблесть может разрубить гордиев узел политических уловок и коррупции.
– Вы хотите сказать, что нынешнюю ситуацию можно преодолеть с помощью такого доброго старого средства, как сеппуку? – насмешливо спросил Киси.
– Как мило! – воскликнул Сато. – Надеюсь, мои политические противники без промедления воспользуются этим простым добрым средством, Цудзи-сан.
Цудзи улыбнулся.
– Неужели вам все это кажется всего лишь шуткой? – спросил он. – Мы все заражены коррупцией. Наши политические партии представляют собой свору продажных политиков, преследующих корыстные интересы. Наша консервативная партия насквозь прогнила и смердит.
– Причиной всех этих разговоров о коррупции, – пренебрежительным тоном заметил Сато, – является зависть тех алчных и недобросовестных людей, которые оказались не у дел и потому чувствуют себя обделенными.
Все восприняли замечание Сато как неприкрытую наглость. Ни для кого не было секретом, что депутат Цудзи зарабатывал себе на жизнь журналистикой и не был замешан в коррупции.
Мадам Сато решила прийти на помощь мужу.
– Прямота Цудзи-сан подкупает, – начала она. – Но нельзя с такой нетерпимостью относиться к людям. В конце концов политические фракции все же смогли сплотиться в единое целое в стенах парламента. Ностальгия депутата Цудзи-сан по довоенному нравственному климату нашла свое выражение в рассказе Ми-симы-сан. Но это всего лишь художественный вымысел, не имеющий никакого отношения к политической реальности.
Сию прекрасную речь испортило замечание мадам Нху.
– Я убеждена, что депутат Цудзи является агентом сил, входящих в антизападное паназиатское движение. Он выдаст нас нашему врагу Хо Ши Мину.
Мадам Нху не следовало произносить этих слов. Она явно отступила от «духа Ойсо». В гостиной воцарилась напряженная тишина. Однако затишье не могло продолжаться слишком долго. Кейко первой вышла из оцепенения и встала с дивана, поглядывая на графа Ито. Она явно ждала его распоряжений. Граф Ито сел в кресло и взглянул в окно, выходившее в залитый солнцем сад.
– Прошу вас, покажите мадам Сато и ее подруге мой сад, – обратился он к Кейко. – В это время года цветут роскошные осенние розы. Думаю, их восхитительный вид несколько успокоит нашу вспыльчивую Леди Дракон.
– Вы предлагаете нам прогуляться по саду? – спросила мадам Сато, найдя в себе мужество возразить хозяину дома. – Но там слишком сыро после дождя.
– Дорожки уже подсохли. Не сходите с них, и вы не промочите ноги, – заявил граф Ито.
Он явно стремился удалить дам из комнаты, чтобы не позволить им участвовать в общем разговоре. Мадам Сато послушно кивнула. Недовольная тем, что приходится подчиняться желанию хозяина дома, она взяла сумочку и последовала за Кейко и мадам Нху.
– Почему ты не оставил жену дома? – зашипел Киси на брата.
– Она очень хотела встретиться с Мисимой-сан, – стал оправдываться Сато. – Кроме того, мадам Нху, наша гостья, опасалась, что у нее начнется мигрень, если ей придется слишком много говорить по-японски.
– Жаль, что мигрень не смертельная болезнь, – желчно заметил Киси.
Сато бросил на меня сердитый взгляд.
– Вы подали этим двум ведьмам дурной пример, Мисима-сан, – заявил он.
– Во всем виноват я, – возразил Цудзи.
– Согласен, – промолвил Киси.
– Прошу простить меня, – с поклоном сказал Цудзи. – Не знаю, что на меня нашло.
– Это все дурной пример Мисимы-сан, – сказал Сато. – Моя жена никогда не вела себя столь строптиво.
Киси усмехнулся.
– Думаю, дело не в строптивости твоей жены, а в том, что китайский желудок Цудзи-сан не переваривает молока «духа Ойсо», – заметил он.
– Господа, противоядие, помогающее устоять против любого зелья ведьм, подано! – воскликнул граф Ито, когда в гостиную вошел его слуга Хидеки с подносом, на котором стояли виски и бурбон.
– Самое время, – проворчал Сато.
27
В статье IX принятой в 1946 году Мирной Конституции было записано, что Япония должна «… навсегда отказываться от войны как суверенного права нации, а также от угрозы применения или использования силы как средства решения международных споров… Япония не должна обладать сухопутными, морскими и воздушными силами, а также другим военным потенциалом. Страна не может быть признана в качестве воюющей стороны». –