Семь лет новый корабль-пробу просчитывали, конструировали на бумаге и в пространстве объемного моделирования. А я училась в Академии по ускоренной программе – только для одаренных и айри, способных воспринимать знания напрямую, – и добивалась права стать пилотом на МД-1. Жуткая штуковина: обшивка, обнимающая крохотный одноместный кокон – и громадный ненадежный двигатель. Стартовый, для выхода за пределы атмосферы. Мы потеряли троих из пилотской группы, доводя его до ума, и не особенно преуспели. Но инженеры хищно тянули средства и ресурсы, торопливо готовя «живого» «Птенца», первую настоящую пробу сил вне атмосферы – но уже для двух разнотипных двигателей в связке с полноценными жилым и исследовательским блоками.
«Птенцом» блекло-серую махину несколько пренебрежительно прозвал Риан, увидев впервые и остро разочаровавшись. Он сумел, как обычно, в нескольких словах разнести энтузиазм наших мастеров, высокопарно утверждавших, что «гордая птица домчится до края Вселенной». Посчитали. Согласились. Больше никто не планировал для него серьезного полета. Подскок – неловкие трепыхания почти у грунта – подскок… типичный желторотый птенец. Средство отработки технологий на близких орбитах. На крыло для дальнего полета собирались ставить последующие поколение «птиц», я бы для роли пилота к тому времени оказалась старовата, пожалуй.
Зато теперь «Птенцу» придется отправиться неожиданно далеко, туда, куда не могли рассчитывать попасть мы оба. Я любовно погладила сверток, закрепила в нише и зашагала в рубку.
Там первым делом рассмотрела мельком виденного в Академии тощего смуглого пацана Хо. Подобно полудохлой мухе, он вяло трепыхался в жутковатых для непосвященного объятиях стартового кресла. Роль нашего потенциального гения в полете удручающе никакая: то есть сидеть, дышать сперва с плитой перегрузки на груди, затем без нее – и нервничать. Он уже приступил к последней части своей работы, вполне успешно.
На второе кресло я не глянула. Этого почуяла еще на подлете к верфям и до сих пор не знаю, обрадовалась больше или расстроилась. Хотя другого я тут и не ожидала увидеть. В нашей компании детей и упрямых девиц должен был оказаться хоть один солидный, уважаемый и опытный человек. То есть не-человек. Вот уж кого я не хочу ронять и разбивать при посадке.
– О, капитан! – продемонстрировал Эл свою наблюдательность. – С повышением! Курс готов, до взлета двадцать семь минут, обратный отсчет идет вполне мирно, проверяемся повторно по системам, пока без сбоев. Я обещал Хо, что когда мы проберемся за облака, станет спокойнее. А с запуском маршевых все страхи и вовсе останутся позади. Риан лично три дня змеем ползал по гнезду, то есть верфи, когда узнал о возможном полете. Это очень обнадеживает.
– Да взлетим мы, куда нам деваться, – я рухнула в недра пилотской капсулы. Расслабилась, позволяя «Птенцу» опознать меня и обмерить, сплетая противоперегрузочный кокон, налаживая наши связи и подстраивая управление. – Хо! Пожалуйста не дергайся, просто лежи и дыши. Кресло тебя не убить пытается, а спасти от проблем. Расслабься.
– Стараюсь, – сипло и виновато сообщил он. – Горло захлестывает, как удавкой.
– Эта система дублирует подачу воздуха и страхует позвоночник, ей требуется контакт с кожей, очень плотный. Потеряешь сознание на старте – без нее, возможно, и не выживешь, нам про твою подготовку ничего не известно. Терпи, будет еще один неприятный момент, когда лицо станет оплетать маска. Открой глаза и смотри перед собой. Думай о хорошем. Без маски в глазах будет совершено черно, а с ней пойдет прямая трансляция на зрительные центры мозга, рассмотришь все в деталях. Твоя, кажется, разработка.
– Ну, только частично, – вздохнул он с явной гордостью, разом успокаиваясь.
Руки ощутили контакт с «Птенцом». У всех пилотов он приходит по-разному, у меня обычно с кончиков пальцев – будто первое прикосновение, и далее, от вдоха к вдоху, все шире и ярче. Я пошевелила кистями, и по спине пробежала волна слияния. Приятная.
Быть душой МД-1 куда противнее. Он несуразный, уродливый и бессмысленный. Мне всегда казалось, что макет порождает массу комплексов в нас, пилотах. После посадки я день-два ощущала себя больным чудищем с нарушенными пропорциями, пьяной координацией движений и общей грацией слона в посудной лавке. Месяц промучившись, пошла к психологам и призналась. Они так обрадовались! Как же, во-первых, подтвердили мою правоту, во-вторых, нашли себе новые объекты для изучения. Обычно-то ни айри, ни снавь в кролики подопытные к ним ничем не приманить, а тут – целая группа.