— За Термязом лицеи совсем другого плана, — бормочу, — и в них лучше не попадать. Судя по мемуарам Бахтина… Нужная нам школа как раз таки по эту сторону, около него, а не за ним.
— Мелкий, значит, договорились? — Лена хлопает раскрытыми ладонями по столу несколько раз. — На принцип сверх необходимого не идёшь, если что, обращаемся через батю в НИШ?
— Точно. Всё, я в бассейн. Пиши в ватсап, если чего надо купить, раз ты сегодня на хозяйстве.
Огороженная резиденция в Бур-Дубае недалеко от Музея Дубая. Открытая беседка в западной части территории.
— Робби, если я сейчас дам слабину, они и дальше нас за людей считать не будут. Моя позиция проста: мы должны раз и навсегда отбить саму мысль о том, что с нами можно не считаться. И что на моей земле можно решать свои вопросы. Уже молчу о том, что имела место попытка покушения на нашего друга и гостя. В каком свете это выставляет Эмират? — эмир молчит какое-то время, потом добавляет. — Получается, они своими действиями говорят, что я тут не хозяин. Что со мной можно не считаться, и что я тут ничего не решаю. Поскольку ничем не могу управлять и даже своим гостям гарантировать безопасность не в состоянии. Ты согласен?
— Я бы не был столь категоричен, — дипломатично отвечает собеседник после некоторой паузы. — А давай подумаем, можешь ли ты получить что-то большее, чем заранее неудачная (давай откровенно) попытка поставить И-ь на место? Я сейчас об их стране и доктрине в целом.
— Есть только одна страсть, — смеётся эмир, — которая может заставить меня поступиться в этом вопросе. Если бы кто-то разрешил нам охоту на дроф. В естественной среде обитания.
— Они ж в красной книге, нет? — удивляется собеседник. — Я не в теме, можешь сориентировать?
— Робби, мы уже несколько лет у вас охотимся на неё! — смеётся эмир. — Ты что, не в курсе? И газеты не читаешь?[5]
— Да это вообще не моё, ни территориально, ни по зоне ответственности. — Продолжает удивляться собеседник. — А на каком основании вы это делаете? Или втихую и незаконно?
— Обижаешь. Всё законно. — Качает головой эмир. — Мы же за свои деньги поддерживаем на вашей территории популяцию и размножаем их. По несколько миллионов в год вкладываем. Более того, в соглашении чётко оговорено: можем охотиться только при условиях… Да и, как ты себе видишь тайную выгрузку у вас в аэропорту двух десятков наших джипов, когда мы прилетаем именно охотиться?
— Ну, вы же охотитесь не со мной, а с теми, кто на чуть другом уровне.
— Так ты только скажи, — эмир взмахивает рукой. — Мне ничего не стоит организовать запрос на включение тебя.
— Вот не надо… Знаешь, охоту, по моему мнению, любят те, кому не хватило острых впечатлений в обычной жизни, — смеётся собеседник эмира. — А я в своё время наохотился… И главное знаешь какая умная тварь эти копытные возле Зайсана? Когда едешь без ничего, просто пасутся и внимания не обращают на тебя! А когда автомат с собой возьмёшь на заднее сиденье, сразу отбегают за пределы! Как чувствуют![6]
Собеседники смеются, потом первый продолжает:
— Так а что ты тогда хочешь? Какую охоту тебе ещё, если вы и так охотитесь?
— В вашем законе оговорено только наше право на охоту, к которой больше никто не допускается. НО. Лицензии нам каждый раз дают разовые. И по времени действия каждая лицензия ограничена. И когда ваш первый президент, ниспошли Аллах ему долгих лет, умрёт, власть же по наследству никому из его потомков может не перейти? А жить ему осталось, к сожалению, гораздо меньше, чем он уже прожил.
— Тебе и самому семьдесят, — скептически смотри собеседник на эмира, после чего они снова смеются.
— Так у меня рака простаты нет. И я раз в квартал в Бундес не летаю, чтобы «от розетки подзарядиться».
— То есть, ты теоретически согласен? — уточняет первый собеседник, вопросительно глядя на эмира. — Если за тобой закрепят право охотиться, то об обмене пленными ты поговорить можешь?
— Моя благодарность будет безграничной, друг мой. И это будет не обмен, давай откровенно: у них нет в И-ле ничего, что мне нужно. Это будет мой подарок вам, который вы потом передарите, как считаете нужным. Поскольку я в подарок приму наследуемое право охотиться у вас. Закреплённое за нами.
6
Один близкий знакомый действительно служил в Зайсане, действительно оперуполномоченным военной контрразведки (при СССР), кажется, четыре года вместо двух положенных (его за выступление на коллегии сослали за то, что он поднимал вопрос, почему национальным кадрам расти не дают).
Он рассказывал, что там то ли маралы, то ли сайгаки (не помню, какая там именно живность водится) действительно каким-то непостижимым образом чувствуют, что бояться не надо, если, говорит, едешь на уазике или «пустой», или только с пистолетом. А вот стоит взять с собой на заднее сиденье автомат — сразу разбегаются и дистанцию в 500 м что ли соблюдают, как приклеенные. Чем объяснить? А если, говорил, ещё и потянешься за этим автоматом на заднее сиденье — только копыта сверкают. Как люди шарящие, прямо. Вот как будто распознают, чего бояться. И убегают так смешно, петляя, что надо действительно напрягаться, и всё равно не попадёшь.
Ну, он лично не попадал.