Я смог прожить в лесу одиннадцать дней, и — возможно, это были одни из самых лучших дней в моей жизни. Разговоры с Богиней у вечернего костра, — с её помощью я стал лучше понимать окружающий мир. Общение с природой, когда скрип качающегося соснового ствола кажется ответом на безмолвный вопрос о смысле моего бытия. Ночная мгла, в которой каждый куст кажется хищным зверем, и победа над страхом, когда я иду через тьму навстречу предполагаемой опасности. Утренняя свежесть и чувство гордости в моем сознании, которые заставляют крикнуть солнцу победную песнь.
Уже на второй день я забыл о том, что ненавижу отца. Я просто забыл о его существовании. Я шел вперед, стараясь идти на восток — мне хотелось дойти до одной из вершин Уральских гор, взобраться на неё и посмотреть на мир сверху.
И Богиня одобрила мой план путешествия.
Наверное, на пятый день пути я вышел к небольшой заболоченной поверхности. Примерно метров пятьсот. Сейчас бы мне это показалось пустяковым расстоянием, но тогда я думал, что не смогу преодолеть это препятствие. Я обреченно смотрел на пустое пространство, посреди которого была совсем небольшая возвышенность, заросшая осинами, и первой моей мыслью стало желание обойти препятствие стороной. Я помню голос Богини, которая с усмешкой сказала о том, что только слабаки идут в обход, и если я сделаю так, то она будет разочарована.
Сжав губы, я срезал ножом молодую березку, сделал из неё ровную жердь и пошел через болото. Я знал, как нужно идти — мы с отцом однажды слишком глубоко углубились в болото, когда собирали ягоды, и он мне рассказал и показал, что нужно делать, чтобы выжить. Однако теория и практика, как оказалось, могут очень сильно отличаться. Каждый шаг мне давался с большим трудом, уже метров через пять я шел по пояс в грязи, потом прыгал с кочки на кочку. Я смотрел на островок твердой земли, но он словно удалялся от меня. Солнце, до этого медленно двигающееся по небу, стремительно покатилось к горизонту. Его край уже зацепился за лес позади меня, когда я понял, что островок совсем рядом. Я приободрился, прибавил шаг, и, поторопившись, оступился.
Барахтаясь по грудь в вязкой грязи, я вдруг подумал, что на этом всё и закончится, потому что чувствовал, как бездна снизу медленно, но верно, тащит меня за ноги. Так бы оно и случилось, если бы не Богиня.
Она склонилась ко мне и улыбнулась. Затем посоветовала перестать паниковать, схватиться за жердь, которая лежала поперек омута, и тащить себя из трясины.
— Ты сможешь, потому что ты сильный. Ты должен это сделать, потому что я тебя жду вон там, — сказала она и показала рукой на островок.
Я вылез из трясины. Обессиленный, добрался до твердой поверхности. И, наверное, уснул.
Во всяком случае, я ничего не помню до следующего утра.
На другой день я очнулся, обнаружил себя лежащим на траве и улыбнулся солнечным лучам, согревающим меня.
Оставшаяся часть болота оказалась значительно проще, — я преодолел его за час. Потом был еще день пути, и я вышел к небольшой реке, за которой высились скалы Уральских гор. И пусть они были невелики, — для меня она казались неприступными и величественными. Конечно, я взобрался на одну из вершин, и, глядя сверху на окружающий мир, рука об руку с Богиней улыбался выполнению своей мечты.
Я иду по болоту и вспоминаю путешествие моей юности. Замечательное время и масса новых впечатлений. Я рад был увидеть отца, который с трезвыми испуганными глазами спросил меня, где я был. Единственное, что омрачило моё сознание по возвращении домой, — я обнаружил, что находился в походе не одиннадцать, а тринадцать дней.
Я так и не понял, куда делись два дня.
Однако эта странность достаточно быстро перестала меня волновать. В конце концов, может, просто я неправильно считал дни в лесу.
Они снова шли по следу. Ночной отдых и общение у костра оказали на капитана Ильюшенкова магическое действие. Он перестал постоянно думать о Парашистае и о том, как будет его убивать. Он просто быстро шел за кинологом и смотрел по сторонам. Как ни странно, ему, городскому жителю, в лесу нравилось. Капитан пока еще не понимал, что конкретно, но — было хорошо.
Идти и чувствовать, как работают мышцы.
Смотреть на зеленый цвет хвои и листьев.
Вдыхать необычно приятный воздух.
И иногда думать о словах сержанта.
И, действительно, чего это вдруг он так разозлился на Парашистая? Бывало и раньше, что гибли его товарищи при задержании преступника. Случалось, что не всегда складывалось так, как хотелось, и не всё получалось из задуманного. Если вспомнить, он даже наступал на одни и те же грабли, получая раз за разом по лбу, но это только раззадоривало, но никак не злило.