С улыбкой на лице я резким движением выворачиваю голову кролику, ломая шейные позвонки.
11
Днем, когда с рюкзаком за спиной и корзиной в руках, я иду в лес, меня останавливает Семен. У него болит живот, но он пока терпит. От мужика пахнет говном, потому что он всё утро просидел в туалете. Желтые склеры глаз говорят мне многое, но — я молчу, потому что бессмысленно объяснять прописные истины. Семен не услышал меня тогда, не услышит и сейчас.
— Василий, ты что, в лес собрался?
— Ночью дождь был, грибы сейчас полезли, самое время собрать их.
Семен что-то еще говорит вслед, но я уже не слушаю. Глядя вперед и под ноги, я делаю широкие шаги, направляясь в лес.
Шаг за шагом — путь в вечность.
Когда-то на заре времен Бог тоже сделал первый шаг. Проделав огромный путь, Творец, я думаю, всё еще только вначале пути, но — это Его дорога. Он сам выбрал этот путь.
Хотя, порой я думаю, что у Него нет выбора. Нет пути назад, потому что с каждым шагом сзади бездна захватывает оставленное пространство. Остановиться нельзя, потому что время живет по законам бездны. Только вперед, шаг за шагом.
Знать, что дорога никогда не закончится, и идти вперед — безумие Бога. И человека, живущего на этой планете.
Я иду по заросшему мелким сосняком полю. Когда-то здесь выращивали рожь, но заброшенное поле быстро захватили сосновые подростки. И еще через несколько десятков лет здесь будет бор. И я рад этому, потому что это мой любимый вид леса.
Перейдя проселочную дорогу, я захожу в смешанный лес — ель, осина и береза. Сразу же нахожу первые грибы. Молодой подосиновик с красной шляпкой. И рядом его брат. Дальше метрах в десяти светло-коричневый подберезовик.
Я нагибаюсь к каждому грибу, аккуратно срезая их под корень. Оставляя нетронутой грибницу, я сохраняю жизнь. Так меня научил отец. И это единственное, что намертво осталось в памяти о том человеке, который должен был стать образцом для подражания навсегда.
Сейчас, через столько лет, я хотел бы вернуться в детство. Не думаю, что у меня бы что-то получилось, но ведь я даже не попытался. Я помню добрые глаза, когда он был трезвый. Совместные походы в лес, когда за один день я узнавал так много о природе, о людях и о жизни. Там, среди мощных сосен, стремящихся вверх, к небу и солнцу, он был самим собой, и я должен был это понять тогда.
А не сейчас. Когда невозможно всё вернуть.
Я помню вкус оладушек утром, когда, проснувшись, приходил на кухню. Слова любви, выраженные во вкусной стряпне, которые я не понимал. Он жил ради меня, но я видел только пропасть, на краю которой он стоял. Мне надо было просто подойти к нему и протянуть руку, но — каждый сам выбирает свой путь. Так мне сказала мама, и я, маленький мальчик с большими глазами поверил ей. А кому же мне еще верить. Да и как не поверить, если я прекрасно помню дни, когда в глазах отца не было ничего, кроме мутного омута опьянения. Я боялся, что в этой трясине живет безумие. Мой папа — сумасшедший дебил, пропивший мозги — так говорила мама. Она еще много что говорила, и я, как губка, впитывал эти слова.
А там, в глубоких глазах отца навсегда поселилась боль и разочарование. Грусть и меланхолия бытия. Он слишком слаб духом, чтобы выжить в этом мире. Чтобы стать чем-то большим для меня. Чтобы я мог гордиться им.
Я срезаю подосиновик на толстой ножке и вспоминаю теплую крепкую руку отца, который потерялся среди людей, выйдя из леса.
Я складываю гриб в корзину и грустно улыбаюсь — смотри, сынок, среди белого ягеля в сухом сосновом лесу растут белые грибы. Просто нагнись, и ты увидишь коричневые шляпки.
Я выпрямляюсь, вдыхаю лесной воздух полной грудью и говорю — прости меня, папа, ты знаешь, что я тебя люблю, и мне надо было говорить тебе об этом. Я должен был сказать тебе эти простые слова — папа, я тебя люблю.
Не уверен, что он услышит меня, но, главное, чтобы я сам услышал себя. Пусть через время, я прошу прощения. Наверняка его дух живет где-то здесь, может быть вот в этой сосне, и он сейчас слышит меня.
Я прижимаюсь руками и лбом к коричневой коре.
Я повторяю то, что в детстве не сказал ни разу.
Папа, я люблю тебя, прости, что говорю тебе это только сейчас.
Я верю, что Бог тоже просит прощение у каждого человека, который приходит к нему.
Набрав полную корзину грибов, я иду к ближайшему пригорку. Сбросив рюкзак с плеч, я неторопливо собираю хворост. Солнце подбирается к вершинам дальних елей, и это значит, что у меня еще есть время. Я подношу спичку к бересте. Огонь с треском пожирает предложенную пищу.