— Где вы проснулись? — как бы невзначай спросил я.
— Дома, — спокойно ответила она.
Я кивнул. Да, она проснулась на бетонном полу лестничной площадки рядом с квартирой сожителя. Немного не дошла до постели.
— Вы что-то пытались делать, чтобы облегчить боль?
— Нет.
И снова она врет. Она несколько раз прикладывала бутылку с горячей водой к животу, но это не помогло.
Я объяснил пациентке, что надо делать, чтобы выздороветь. Написал название препарата и посоветовал тепло одеваться. Всё, как обычно. Я бы не обратил на неё внимания, если бы не увидел маленький пустячок в её жизни.
Ребенок трех лет от роду.
Маленькая девочка, которая пока еще учится ненавидеть.
Анжела Мясникова с сожителем жили в свое удовольствие. Сожитель — молодой мужик, перебивающийся случайными заработками, приносил кое-какие деньги в дом, которые тратились на водку и закуску. Анжела, кроме ежемесячной аренды комнаты в общежитии, тоже пыталась достать денег, чтобы показать свою полезность, но её хватало только на сбор и сдачу бутылок. Чувствуя свою зависимость перед мужчиной, она старательно ублажала сожителя, покорно принимая и побои, и насилие, и попреки, и радуясь малейшим знакам внимания со стороны мужчины. Находясь практически всё время в состоянии опьянения, мать почти не замечала дочь. И когда девочка просила кушать, она просто закрывала её в кладовке. Чтобы не мешала, особенно, когда сожитель находился дома. И даже когда девочка не просила ничего, мать, наткнувшись на неё в квартире, закрывала ребенка в кладовке. На всякий случай. Голод заставлял девочку брать пищу без спроса, но, чаще всего, ей доставались только хлеб и вода.
Девочка бы просто умерла от голода, если бы не добрые люди, живущие в этом же подъезде. Но эти же добрые люди даже не пытались что-то изменить. Никто из них и не собирался сообщать об этой ситуации куда-либо, никто не попытался повлиять или образумить непутевую мать.
Участковый милиционер пару раз проводил воспитательную работу с хозяином квартиры, но очень быстро бросил это пустопорожнее занятие и попросту забыл о существовании этой проблему на его участке.
Социальный работник, не найдя женщину с ребенком по месту прописки, со слов соседей написала в своих документах, что женщина выехала в неизвестном направлении и забыла про неблагополучную женщину и её ребенка.
Соседка сверху однажды попыталась поговорить с Анжелой, но, нецензурно оскорбленная, прекратила эти свои благие намерения.
Весь мир делал вид, что ничего не происходит.
Стадо медленно передвигалось вперед, старательно не замечая ничего вокруг.
Тени опасливо смотрели себе под ноги, чтобы не споткнутся и не наступить в дерьмо, опасаясь запачкаться.
Я думаю, что маленькая девочка по имени Ангелина еще не научилась ненавидеть мать. Она хотела любить самого близкого ей человека. Но трудно это делать, сидя часами во мраке маленького помещения. Это невозможно сделать, когда даже в своих одиноких играх ребенок желает избавления от такой жизни и неумело рисует себя рядом с убитой матерью. Я увидел всё это, когда стоял перед закрытой дверью кладовки. С той стороны двери стояла девочка и, прижавшись руками и ухом к деревянной поверхности, слушала тишину.
Я осуществил её подсознательную мечту, которую она отражала на бумаге и прятала от матери. В новогоднюю ночь она, сидя в кладовке, слушала радостные крики веселящихся людей и в первый раз загадала своё желание.
И вот, похоже, что я — Дед Мороз, который выполнил её просьбу. Пусть поздно, — работы у него много, всё дети загадали желание, и вот наконец-то весной и до неё дошла очередь, — Дед Мороз пришел и сделал то, о чем она просила.
Тогда, почти месяц назад, я, посчитав пульс, прикоснулся к руке Анжелы и внезапно понял, что моё время пришло. Она будет моей первой жертвой, и причина проста — эта тень не заслуживает свободной и спокойной жизни. Богине в Тростниковых Полях нужны рабыни, и Анжела Мясникова будет первой.
Около недели я думал над этим решением. Рисовал образ жертвы — в своем сознании, и на листе бумаги. Планировал и представлял. Собственно, всё складывалось, как нельзя лучше. Женщина была прописана на моем территориальном участке, а проживала у сожителя на другом конце города. Амбулаторные карты на руки пациентам не выдаются. Соответственно, даже случайно моё имя не должно всплыть во время следствия.
Тем не менее, я выждал еще две недели и только затем вышел в ночь.