«Двери открывались, сменялись лица, гремели инструменты в шкапу, и Филипп Филиппович работал, не покладая рук». Мы попадаем в операционную профессора Преображенского в «Собачьем сердце», где вскоре будет поставлен уникальный эксперимент. Шарик станет Шариковым. Но какова научная первооснова знаменитой повести? Можно предположить, что среди специальных источников совершенно особое место занимала книга директора станции экспериментальной хирургии в Коллеж де Франс С. А. Воронова «Омоложение пересадкой половых желез». Выдающийся французский хирург Сергей Абрамович Воронов, работавший в Париже с 1910 г., был русским по происхождению. Он один из пионеров трансплантологии. С 1912 г. он начал пересадку яичников (отметим, что обезьяньи яичники пересаживает и Ф. Ф. Преображенский. — Ю. В.), в 1914 г. пересадил щитовидную железу, а в 1915 г. осуществил пересадку суставов. В 1919 г. хирург приступил к трансплантации мужских половых желез. К октябрю 1923 г. Сергей Воронов 52 раза произвел пересадку человеку мужских половых желез обезьян. В 1923 и 1924 гг. работы С. А. Воронова были опубликованы в Харькове и Ленинграде.
…К Филиппу Филипповичу приходит очередной пациент. «Левая нога не сгибалась, ее приходилось волочить по ковру, зато правая прыгала, как у детского щелкуна…
— Хе-хе. Мы одни, профессор? Это неописуемо, — конфузливо заговорил посетитель. — Пароль д'оннер — двадцать пять лет ничего подобного, — субъект взялся за пуговицу брюк, — верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями. Я положительно очарован. Вы кудесник…
Из кармана брюк вошедший выронил на ковер маленький конвертик, на котором была изображена красавица с распущенными волосами. Субъект подпрыгнул, наклонился, подобрал ее и густо покраснел.
— Вы, однако, смотрите, — предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, — все-таки, смотрите, не злоупотребляйте!
— Я не зло… — смущенно забормотал субъект, продолжая раздеваться, — я, дорогой профессор, только в виде опыта.
— Ну, и что же? Какие результаты? — строго спросил Филипп Филиппович.
Субъект в экстазе махнул рукой.
— Двадцать пять лет, клянусь богом, профессор, ничего подобного. Последний раз в 1899 году в Париже на рю де ла Пэ» {95}.
А вот документальные выписки из наблюдений С. А. Воронова, приводимые в его книге. «Наблюдение IV. Француз, 64 лет… Операция 16 ноября 1920 г… К нему вернулась та половая способность, которой он обладал лет 15 тому назад. На мои советы экономнее расходовать свои силы, он всегда повторял: «Когда я растрачу весь капитал, который вы мне дали, я попрошу вас повторить операцию, как это вы делали с вашими старыми баранами»» {96}.
«Наблюдение XXVIII. Француз, архитектор, 73 лет. Операция 15 мая 1923 г… Наиболее изумительны изменения со стороны половой сферы, прежде совершенно инактивной. Больной испытывает состояние эротизма, чрезмерного повышения половой деятельности… Теперь прошло уже пять месяцев после операции, и половое возбуждение первых трех месяцев значительно утихло» {97}.
Разве не пациенты Воронова как бы пересажены на московскую почву, где, как знал Булгаков, некоторые хирурги, например А. А. Замков, заинтересовались этим разделом эндокринной хирургии?
Характерно, что С. А. Воронов глубоко изучал физиологию пересаженных клеток, что он был не просто модным хирургом с мировым именем, чьи операции собирали врачей из Лондона, Рима, Шанхая, Барселоны, Женевы, Брюсселя, а крупным ученым-экспериментатором. Ученым примерно такого же уровня является и Преображенский. Показательно, что в 1-м издании Большой медицинской энциклопедии С. А. Воронову посвящена специальная статья и помещен его портрет. Таковы необходимые данные, несколько дополняющие научную предысторию «Собачьего сердца».
«… Филипп Филиппович залез в глубину и в несколько поворотов вырвал из тела Шарика его семенные железы с какими-то обрывками. Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлек из нее другие….. Дробно защелкали кривые иглы в зажимах, семенные железы вшили на место Шариковых…
— Четырнадцать минут делали, — сквозь стиснутые зубы пропустил Борменталь и кривой иголкой впился в дряблую кожу…
— Трепан!
… Обнажился купол Шарикового мозга — серый с синеватыми прожилками и красноватыми пятнами. Филипп Филиппович въелся ножницами в оболочки и их выкроил. Один раз ударил тонкий фонтан крови, чуть не попал в глаз профессору и окропил его колпак. Борменталь с торзионным пинцетом, как тигр, бросился зажимать и зажал… Глаза его метались от рук Филиппа Филипповича к тарелке на столе. Филипп же Филиппович…….ободрал оболочку с мозга и пошел куда-то вглубь, выдвигая из вскрытой чаши полушария мозга…
— Иду к турецкому седлу…..
На мгновение он скосил глаза на морду Шарика, и Борменталь тотчас сломал вторую ампулу с желтой жидкостью……. Придаток давайте!
Борменталь подал ему склянку, в которой болтался на нитке в жидкости белый комочек. Одной рукой («Не имеет равных в Европе… ей-богу», — смутно подумал Борменталь) он выхватил болтающийся комочек, а другой ножницами выстриг такой же в глубине где-то между распяленными полушариями. Шариков комочек он вышвырнул на тарелку, а новый заложил в мозг вместе с ниткой и своими короткими пальцами, ставшими точно чудом тонкими и гибкими (опять перед нами чисто хирургическое наблюдение. — Ю. В.), ухитрился янтарного нитью его там замотать…
— Еще адреналину.
Профессор оболочками забросал мозг, отпиленную крышку приложил как по мерке, скальп надвинул и взревел:
— Шейте!…» {98}.
Описанная выше операция по пересадке гипофиза целиком никогда не производилась, это хирургический эксперимент, вымышленный Булгаковым. Укажем, однако, что Филипп Филлипович пользуется доступом, разработанным русским хирургом Н. В. Богоявленским и принятым в отечественной нейрохирургии. Мозговой придаток (гипофиз) — действительно уникальный полифункциональный нейрогормональный орган, своеобразное сердце внутренней секреции, во многом предопределяющее деятельность всей эндокринной системы. Далекие лабиринты мозга, перекресток жизни и смерти… Гипофиз очень мал но размеру, у человека его масса составляет лишь 0,55—0,65 г, и Филипп Филиппович вживляет Шарику именно такую крохотную желёзку, надеясь на резкое омоложение и получив, однако, совершенно неожиданно совсем другой эффект — удлинение костей, выпадение шерсти, появление речи, прямохождение, возникновение человека…
Из тетради доктора Борменталя.
«22 декабря 1924 года. Понедельник История болезни.
Лабораторная собака приблизительно двух лет от роду. Самец. Порода — дворняжка. Кличка — Шарик… Питание до поступления к профессору — плохое, после недельного пребывания — крайне упитанный…
Сердце, легкие, желудок, температура…
23 декабря. В восемь с половиной часов вечера произведена первая в Европе операция по профессору Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками, взятые от скончавшегося за 4 часа 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшиеся в стерилизованной физиологической жидкости по профессору Преображенскому.