— Вы говорите об установившемся состоянии?
— Да, но не в том смысле, в котором понимали его Голд, Бонди, Хайл или Фагерквист. Рад, что ты знакома с этим термином, хотя лично я предпочитаю называть это «непрерывным созиданием».
— Так как же машина…
— Выслушай меня до конца. После этого мы спросили себя: каким образом может возвращаться эта энергия. После долгих расчетов и размышлений я решил, что на границе катаклизм должен быть достаточно интенсивен, чтобы открывать некий путь к внешнему множеству измерений и проталкивать преобразованную материю за пределы нашей Вселенной. Затем я предположил, что чужое пространство не сможет взаимодействовать с этой энергией и возникающее в результате противодействие… э… вернет энергию в материальное состояние. Учитывая тот факт, что внешние измерения не могут удерживать материю, структура которой является отражением нашей реальности, получается, что конденсат в результате возвращается в наше пространство. Я назвал этот цикл тау-процессом.
Хватайте тазики, девочки, с небес льется материя.
— Изящная концепция, доктор. Но где же опасность?
Он бросил на меня строгий взгляд.
— Терпение. Если теория тау-процесса верна, стоит также рассмотреть и распределение возвращенной материи.
— А стоит ли?
— Тогда давай немного порассуждаем. Если материя попросту вернется к исходной точке, наша Вселенная рано или поздно превратится в огромную пустую сферу с тонкой колеблющейся оболочкой, а это не укладывается в нашу гипотезу непрерывного созидания. Если материя будет возвращаться в одну и ту же точку, там неизбежно возникнет черная дыра колоссальных размеров, что опять же не соответствует нашей центральной концепции.
— Понятно, но разве это не походит на подготовку к новому Большому Взрыву?
Несколько мгновений он смотрел на меня со смесью удивления и одобрения.
— Ценное замечание. Я уже не раз говорил, что твоя текущая должность, возможно, не позволяет тебе раскрыть весь имеющийся потенциал. Как бы то ни было, мы отошли от традиционной теории и стали рассматривать альтернативы, но не ради того, чтобы вернуться обратно, едва столкнувшись с трудностями. И кроме того, что же, по-твоему, должно вызвать взрыв этой гигантской черной дыры? Мы предположили, что две рассматриваемые реальности выровнены или, наоборот, смещены относительно друг друга таким образом, что возвращающаяся материя распространяется весьма широко, что, в свою очередь, позволяет протестировать правильность всей модели на практике.
— Вот о чем я действительно желаю услышать.
— Сейчас услышишь. Если тау-процесс продолжается вечно или хотя бы парочку квадриллионов лет, каждая частица в нашей Вселенной уже должна была так или иначе пройти через наше теоретическое гиперпространство множество раз.
— Ух ты. Интересная складывается картина…
— Так не логично ли будет предположить существование некоего накопительного эффекта, вызванного таким количеством переходов?
Я пожала плечами.
— Да как мне… а, черт, разжуйте, пожалуйста, и эту часть.
Какое-то мгновение он выглядел раздраженным, но все же продолжил:
— Учитывая рассматриваемый отрезок времени, каждая частица, дошедшая до наших дней, должна была когда-то побывать в черной дыре, а после освободиться, когда эта дыра достигла границы трансформации.
Я начала упускать нить разговора и потому просто кивнула. Он наклонился ко мне.
— Наконец, рассмотрим запутанность квантовых состояний. Ты знаешь, что я имею в виду под «запутанностью»?
— Конечно, я ходила на физику — на курсы в средней школе и на «физику для гуманитариев-невежд» в колледже. Это когда две субатомные штучки влияют друг на друга, несмотря на то что находятся в разных часовых поясах.
Он фыркнул.
— Забавно, но довольно близко к цели. Одна из моих коллег — она специализируется на запутанности — считает, что условия внутри черной дыры способствуют возникновению огромного числа запутанных сущностей, то есть этих твоих «штучек». Она предположила, что такие сущности остаются запутанными на протяжении всего тау-процесса. И более того, связаны они через гипервселенную.
— Постойте-ка, — я пыталась привести свои мысли в порядок. — Вы хотите сказать, что каждая частица в нашей Вселенной как-то… связана с этим другим измерением?
Он изобразил аплодисменты.
— А также, пусть незначительно, связана через вторую вселенную с любой другой частицей! Теперь ты знакома с нашей рабочей теорией, — он смотрел куда-то вдаль, сквозь меня. — Мы создали чисто математическую модель нетронутого атома углерода и сравнили ее с реальным атомом. С учетом того, что небольшие различия могло внести огромное число тау-циклов, мы вычли возмущения и получили частоту тау, которая, как мы надеялись, имеет отношение к сути гипервселенной.