— А, да это Оле, — снисходительно хихикнув, пояснил Кальмар.
— На самом деле его имя не «Оле», но мы так к нему обращаемся. Я не припомню его настоящего имени, — сказал Борг. — Колпак — часть его национального костюма. Он — скрелинг, довольно важная персона среди своего народа.
— Песни поёт, — добавил Кальмар, задумчиво озираясь вокруг… возможно, в поисках социальных и политических принципов принимающей его страны; возможно, в поисках дополнительной порции светлого рома.
Эстерхази, лишь слегка позавтракавший с придворными служителями, присоединился к поеданию того, чем потчевал своих гостей. И выпиванию. Он ощущал благодушие. А, вдобавок, ещё и… любопытство. — Э… скрелинг?…
Борг и Кальмар кивнули. Поблизости что-то слабо блеснуло. Эстерхази подумал, что Копперкапп тоже кивнул. — Да, — сказал Борг. — Народ неизвестного происхождения, с древности, если не с начала времён населявший северные области обоих наших королевств; смешавшись со скандами и фрорами они большей частью утратили характерный облик, хотя и сохранили некоторые элементы старинных обычаев. По традиции они имеют право на представителя при дворе; оттого-то Оле сейчас вместе с нами, кхм.
— На каждой трапезе он выдаёт государю яйцо полярной крачки, — заявил Кальмар.
Эстерхази вежливо приподнял брови; Борг добавил: — Это, разумеется, удаётся лишь, когда государь дважды в год посещает их территории. В иных случаях приходится переходить на утиные яйца.
— Ясно…. А что ещё делает тот человек?
— Чистит сапоги, — кратко ответил Борг.
Условились, что Борг с Кальмаром (и, очевидно, с Копперкаппом) очень ненадолго заглянут в своё посольство. — «Бесспорно», — говорили фрорландские националисты, «когда-нибудь у нас появятся наши собственные посольства. Но сначала у нас должно появиться наше собственное Управление Мер и Весов!» — и, что Борг с Копперкаппом в любом случае там и останутся по служебным делам. И что Кальмара там/тогда встретит корнет-служитель. И что они двое пойдут прогуляться. Куда-нибудь. Благоразумно подразумевалось, что это где-нибудь будет респектабельным
Политическое обучение… а, возможно, переобучение… «графа Кальмара» не следовало начинать сегодня же. Может быть, на следующий день.
Так как гости с Севера пожелали сперва немного переменить своё платье — сменить фраки, а, возможно и орденские ленты — Эстерхази должен был ожидать внизу и встретить их в громадном холле. Он наблюдал, как они удалились; наблюдал за официантом, принёсшим ещё кофе; наблюдал, как высокий и худой мужчина в твидовом костюме вскочил из-за соседнего столика и прорысил — не подходило никакое другое слово — прорысил к столику Эстерхази, схватил одну из подставок для яиц и поднёс её поближе к глазам. — Необыкновенно, — промолвил он. — Необыкновенно. — Затем, внезапно осознав, что его поведение вполне справедливо можно счесть отличающимся от совершенно обыкновенного, он обратился к Эстерхази и попросил прощения. Каковое и было даровано.
— Сэр, — произнёс этот человек. — Я — Королевский профессор естественной истории из Оксбриджского Университета. Кто мог бы ожидать найти такое на гостиничном столе в столице Скифии-Паннонии-Трансбалкании!
— Но отчего же, профессор? — спросил Эстерхази, немного смущённый ипозабавленный. — Мы здесь не питаемся акридами. В общем-то, я и сам съедаю яйцо в день. По меньшей мере одно яйцо.
Королевский профессор естественной истории из Оксбриджского Университета обратил к Эстерхази крайне изумлённое лицо. — Но ведь не яйцо же полярной крачки? — уточнил он.
Борг не жаждал выпускать Магнуса из виду, но вынужденно согласился, что молодому человеку действительно требуется размять ноги и подышать свежим воздухом, после более, чем трёх суток, проведённых в вагоне. Однако, Борг всё же спросил, куда… «в общем»…. они планируют направиться. Эстерхази признал это довольно справедливым вопросом. Он разгладил свои светлые и пока ещё довольно жидкие усики. — Полагаю, — сказал он, — мы можем начать с Имперского Института Политической и Социальной Экономики.
— Да, да! — Борг.
— Затем, возможно, если не переутомимся от визита, хмм, следующим может стать Королевский Этническо-Этический Музей…
— Замечательно! — Борг.
— После этого… что ж, хотя сейчас, увы, не проходит совещания парламента, тем не менее, визит на галёрку явит утончённое изящество, с каким, посредством уникальной для Европы системой цветной маркировки, определяется национальная, лингвистическая и политическая принадлежность; стулья обиты материей — к примеру, у скифских консерваторов — серо-белой, у гиперборейских монархических демократов — бежевой…