— Ну – и?.. — не выдержал лейтенант.
— Сдали, — усмехнулся майор. — Полный грузовик. Все сдали. Подчистую… — Он выдержал паузу еще более долгую, затем продолжил: – Но тот же Касьяныч мне тут сказывал: если ненароком завтра вот так вот незванно нагрянут, хоть их сколько, — минимум две недели продержимся! — И, довольный произведенным эффектом, подытожил: – А ты, Пашуня, будешь мне говорить – устав!
На какое-то время за их столиком воцарилась тишина, майор молча жевал бифштекс, а лейтенант Пашуня с трудом осмысливал только что услышанное. Потом он осторожно спросил:
— Евгень Евгеньич, а чем в этом Центре, вообще, занимаются?
Тот сразу посуровел:
— Ну вот, как дитя малое. Ты с вопросами-то такими – не особо тут! Сам не понимаешь? Спецобъект за грифом «совершенно секретно».
— Да я…
— «Да он…» – передразнил его майор. И строго добавил: – Бузюк вон тоже шибко любопытствовал, царствие ему небесное, и – сам знаешь, к чему привело? Запомни: когда (и ежели) надо – начальство скажет; а до той поры – меньше знаешь – дольше живешь.
— Да ведь я же… — попытался оправдаться Пашуня, но майор перебил его:
— Ладно, будем считать, я этого не слышал. — Некоторое время поковырявшись вилкой в тарелке, неожиданно раздобрился: – Ну его, этот Центр, к черту, — понизив голос, сказал он, — а вот что я тебе сообщу, Пашуня… Между нами, разумеется… Главное дело сейчас не там, а здесь, на вилле. Спецзадание лично президента… — Голос его упал до шепота. — Про Великую Тайну Столетий слыхал? (Именно так и было отчеканено – заглавными буквами.)
— К-какую?.. — тоже замогильным шепотом прошелестел лейтенант.
Я, насколько хватило умения, изобразил безразличие на лице, однако весь обратился в слух. Майор настороженно осмотрелся по сторонам и, почти припав к уху лейтенанта, стал нашептывать:
— Говорю ж – великую. Ей лет тыща уже, а может, и того… А тянется до сих пор. Про семнадцатую спецкомнату слыхал?.. Хотя – откуда тебе!.. Все из той же самой оперы… Я тоже всего, понятно, не знаю, но вот, слыхивал, двести лет тому назад…
Дальше до меня долетали только с трудом склеиваемые обрывки майорского шепота:
— …Император Павел… слыхал про такого?.. Оставил запечатанное письмо… Какая-то величайшая, говорят, тайна… Чтобы вскрыть ровно через сто лет… Досталось Николаю Второму, последнему нашему царю… Все ждали, что – вот, уже… Только, вишь какое дело… Когда дошло до вскрытия письма… Это уже почти сто лет назад, стало быть… Тут вот оно и вышло… Берет он его, вскрывает… А как прочел – так, знаешь что?..[3]
Слух мой был до того напряжен, что, когда на самом интересном месте рассказа рядом кто-то звучно крякнул в кулак, я дернулся, как от взрыва. Обернувшись с досадой, увидел позади себя однорукого ветерана Касьяныча. Дослушать то, о чем рассказывал майор, в ближайшее время явно не предстояло.
— Товарищ маршал ждут в кабинете, — сказал инвалид, указывая куда-то своим железным крюком.
Я обреченно допил компот и встал из-за стола, признаться, очень слабо надеясь, что когда-нибудь дослушаю эту историю.
3
Возможно, что если будешь действовать, следуя за вождем,
Сам не совершая ничего,
То и дело будет довершено до конца.
В сопровождении однорукого я прошагал через знакомую уже анфиладу. Дверь маршальского кабинета на сей раз была распахнута. Корней Корнеевич, стоя опять с заварным чайничком в руке, священнодействовал над своей кадушкой с заморским растением.
— Заходи, моряк, — бросил он мне и кивнул на давешнюю кипу бумаг: – Садись, вникай. Ежель что непонятно – потом спросишь, — и продолжил свое занятие.
Я уселся за стол и принялся листать бумаги, исписанные чьим-то крупным, разборчивым почерком. Повествование, впрочем, велось крайне скучно, каким-то суконным языком. Через полчаса мне стало окончательно ясно, что это наипоследнейшая халтура. Теперь, после услышанного недавно в столовой, фигура Корней Корнеича представлялась мне куда более занимательной, чем та, что выплывала из-за этих строк.
Маршал тем временем знай колдовал над кадушкой, что-то подкладывал в землю детским совком, в кабинете густо пахло навозцем. Я уж думал, он забыл о моем присутствии, но спустя некоторое время Корней Корнеич вдруг обратился ко мне:
— Ты уж начало – как-нибудь там сверни покороче. — Пометь себе, чтоб не забыть. В общем – в рабочее-крестьянской семье… Юность трудовая… С тринадцати лет на заводе… Записал?
3
Подробности в романах В. Сухачевского "Завещание Императора" и "Иная сила" из серии "Тайна"