Обитатели дач занимались своими делами. Где-то дамы ухаживали за цветниками. Где-то дети сновали по гимнастическим снарядам или катались на качелях. Кто-то наслаждался полуденным чаепитием за длинным столом, накрытым белоснежной скатертью. Бывалые дачники Василия Оттовича узнавали, справлялись о делах или зазывали в гости. Доктор Фальк, со всегдашним тактом, вежливо приветствовал соседей, но от приглашений вежливо отказывался.
Его собственная дача располагалась крайне удачно. Да, не прямо на берегу залива, но это и хорошо — в ветренный день не так сильно задувает песком с дюн. Зато на участке течет ручеек, стоит белая ажурная беседка, а если подняться в комнату на изящной башенке (самое любимое место в доме), то можно с удовольствием пить чай или кофе, наслаждаясь ничем не закрытым видом на море. Можно было бы начинать отдыхать, если бы не одно «но». «Но» прохаживалось по террасе перед входной дверью и звалось Верой Павловной Шевалдиной.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Я имею несчастье быть медиком, и нет того индивидуя,
который не считал бы нужным „потолковать“ со мной о медицине»
Фальк недолюбливал Веру Павловну Шевалдину по нескольким причинам.
Во-первых, сам вид генеральши оскорблял его чувство прекрасного. На старости лет Вера Павловна настолько располнела, что размерами сравнялась с комодом, что достался Фалькам вместе с матушкиным приданным. А ради того, чтобы внести сей предмет мебели в квартиру на Васильевском острове, потребовалось срочным порядком заменить в ней все двери! Комод, тем временем, два дня красовался на улице под неусыпным оком городового (получившего, по такому случаю, почти половину своего месячного жалования). Но вернемся к описываемой особе!
Во-вторых, врачебные чувства Фалька Вера Павловна тоже оскорбляла. Поднявшись на крыльцо (всего две ступеньки), генеральша уже начинала пыхтеть, словно пригородный паровоз, доставляющий дачников в Зеленый луг. От любых замечаний Василия Оттовича по части диет она отмахивалась, как от надоедливых мошек. Не действовала даже угроза реквизировать тело Веры Палны после смерти для наглядной демонстрации студентам пагубных последствий чревоугодия.
Третей же причиной антипатии было то, что Шевалдина разносила сплетни. Овдовев лет семь назад, Вера Павловна направила всю свою энергию, ранее растрачиваемую на отравление жизни супруга, на вынюхивание грязного белья обитателей Зеленого луга. Иногда — буквально. Фальку казалось, что стоит ему прищуриться, как он увидит летящие вслед за генеральшей воздушные обрывки фраз, живописующие самые нелицеприятные истории из жизни дачников. В особенности Вера Павловна любила коллекционировать случаи супружеской неверности. Доцент Пряжский, например, узнав от генеральши о забавах своей супруги во время его отъезда, подал на развод. Жена доцента, несмотря на очевидную разницу в габаритах, попыталась атаковать Веру Павловну во время одного из моционов, но напоролась на ее внушительный бюст и была отброшена прочь. Заставшие сей конфуз острословы быстро нарекли инцидент «Битвой за Шевалдинский редут1».
Надо ли объяснять, что появление Веры Павловны на пороге дачи резко испортило дотоле приподнятое настроение Василия Оттовича? На минуту он даже малодушно задумался, а не пойти ли ему дальше в сторону моря, пока генеральша его не заметила. Однако Шевалдина славилась поистине бульдожьей хваткой и никогда не сдавала позиции, если ей что-то было нужно. С нее бы сталось дежурить на крыльце весь день, а скрываться на пляже до глубокой ночи в планы доктора Фалька не входило. Посему он тяжко вздохнул и принял бой с открытым забралом.
— Вера Павловна, что привело вас ко мне в столь чудесный день?
— Ах, Василий Оттович! — всплеснула могучими руками генеральша. — Осмотрите меня срочно! Чую, смерть моя не за горами!
— Вера Павловна, так часы же не приемные, — попробовал протестовать Фальк. — Я уверен в вашем добром здравии.
— А я нет! — отрезала Шевалдина. — Уже неделю, как не уверена.
— Эх, я же предупреждал, не налегать так на рябчиков и рябиновку… — посетовал Василий Оттович.
— При чем здесь рябчики?! При чем здесь рябиновка?! — патетично воскликнула генеральша. — Мне серый монах является!
— Какой монах? — медленно моргнув переспросил доктор Фальк.
— Серый! — не особо прояснила ситуацию Шевалдина.