— Ах эти молодые врачи! Шумят, предлагают, что-то пытаются изобрести… А сами… даже диагноза не могут правильно поставить…
— Быть может, надо собрать консилиум?
— Как прикажете, товарищ генерал. Но я, простите, не понимаю, к чему весь этот шум. Зачем лишний раз травмировать больного? Случай вполне ясный.
— Вы не волнуйтесь, Иван Владимирович.
— Я не могу не волноваться, товарищ генерал, это, простите, касается моего авторитета…
Генерал Луков не любил длинных разговоров.
— Давайте соберем консилиум: всякое бывает.
После этого разговора генерал пригласил Бойцова:
— В одиннадцать ноль-ноль двадцать первого соберем Консилиум.
— Отлично.
— И все-таки я не думаю, — сказал генерал, — чтобы Иван Владимирович дал маху. Я даже уверен, что он прав. Ведь Голубев, оказывается, даже диагноза — выпотной перикардит — не поставил.
Бойцов пропустил это замечание мимо ушей: он уже слышал об этом…
— Разрешите пригласить профессора Пухова?
— А вы его откуда знаете?
— Знаю, товарищ генерал.
Бойцов знал профессора как страстного охотника. На охоте они и познакомились. Юркий, выносливый старичок измучил тогда Бойцова. За день они отмахали по лесам и болотам километров двадцать.
Генерал сел, перелистал настольный календарь и на листочке «21 октября» написал красным карандашом: «11–00 консилиум».
— Занят он очень, сможет ли приехать?
— Я попытаюсь, товарищ генерал.
Клиника профессора Пухова жила своей жизнью. Был седьмой час, и нянечки разносили ужин, несколько больных стояло у окна, с завистью разглядывая по-вечернему оживленный город: их тянуло на воздух, под открытое небо, на ярко освещенные улицы.
У профессора шло совещание.
Бойцов сел возле дверей кабинета и начал обдумывать план разговора с Сергеем Сергеевичем.
Сергей Сергеевич Пухов всегда тщательно готовился к выезду на охоту. Он любил все делать своими руками: почистить, проверить и смазать ружье, впрок наготовить патронов, подогнать и починить одежду и обувь. Делал он все это неторопливо, старательно, с удовольствием. Однако последние недели в клинике были настолько трудными, что пришлось перенести из дому в свой служебный кабинет аккуратно увязанные мешочки с порохом и дробью, коробки с пистонами, два патронташа, набитых пустыми гильза» ми, и прочее, что относилось к разделу боеприпасов. Все Это хранилось у Сергея Сергеевича в столе, в нижнем ящике, и в свободную минуту он занимался своим хозяйством.
Сегодня Сергей Сергеевич рассчитывал набить патроны и после совещания поспешил всех выпроводить из кабинета, вынул из ящика все, что требовалось, и только было взял первую гильзу, как в дверь постучали. Свои, конечно, стучать бы не стали: Сергей Сергеевич дал им понять, что в кабинете будет происходить нечто такое, чему нельзя мешать. Стучался кто-то чужой.
«Сколько раз говорил, чтобы посторонних после пяти часов в клинику не пускали. Хоть кол на голове теши!», ворчал Сергей Сергеевич, укладывая охотничьи принадлежности в ящик.
Он, видимо, не узнал Бойцова и, не пропуская его кабинет, остановил вопросом:
— Вы ко мне?
— Да, к вам, товарищ генерал.
— Обязательно ко мне?
— Да, обязательно к вам, товарищ генерал. — Бойцов широко улыбнулся: — Не узнаете?
Сергей Сергеевич наклонил абажур настольной лампы так, чтобы свет падал на пришельца.
— Ну-ка, ну-ка!
Увидев знакомую улыбку, он быстро вскочил из-за стола и мелкими, скорыми шажками побежал к Бойцову.
— А-а! — воскликнул он, протягивая свою маленькую крепкую руку. — Какими судьбами? Милости прошу! — Он ловко повернулся и потащил за собой Бойцова.
Усадив гостя в кресло, он подхватил стул и сел рядом.
— Очень рад, очень рад, — повторял он, похлопывал Бойцова по коленям. — Как охота? Ездили или нет? — не давая Бойцову ответить, продолжал: — А я все вырваться не могу. Уйма работы. Засосала работа. Лекции, совещания, диссертации — прямо дохнуть некогда…
Говорил он быстро, словно боялся, что не поспеет мыслью.
«Огонь старик», — с уважением подумал Бойцов.
— А вы-то как? — словно спохватившись, спросил Сергей Сергеевич.
— Я теперь в госпитале служу, товарищ генерал.
— У-у, батюшки мои, куда вас махнуло!
— Мы — люди военные.
— Позвольте, позвольте, — перебил Сергей Сергеевич, — так вы у генерала Лукова?
— Так точно.
Сергей Сергеевич вдруг закинул назад голову и звон захохотал. Бойцов, еще ничего не понимая, тоже невольно рассмеялся. Сергей Сергеевич хохотал до слез, потом так же неожиданно остановился, утер слезы платком.