— Ой, батюшки мои, так и до инфаркта можно. — И объяснил: — Я сегодня одного вашего эскулапа выставил отсюда. Видели бы вы его физиономию при этом.
— Как?
— Да так. Очень просто. — Сергей Сергеевич нахмурился и уже с возмущением сказал: — Я оппонент его. Так он мне, видите ли, посылочку подсунуть решил. Мерзость какая!
— Кто же это может быть? — недоумевал Бойцов. — У нас, по-моему, и нет таких.
— Есть! — раздраженно крикнул Сергей Сергеевич. — Майор Брудаков, вот кто.
— Не может быть. Он у нас положительный товарищ.
— Хм… положительный. — Сергей Сергеевич сердито забарабанил пальцами по столу. — Во времена моей юности — я еще понимаю… Но откуда сейчас такая патология?
Зазвонил телефон. Сергей Сергеевич схватил трубку:
— Слушаю! Пухов. Есть… Есть, — повторил он, положив трубку, и поднялся: — Извините. Вызывает начальник академии. Над генералами тоже есть старшие. — Он добродушно засмеялся.
— Ах ты! — вырвалось с досадой у Бойцова. — А я к вам по важному делу, товарищ генерал.
— Что ж, это ничего. А сложное дело? — надевая драповую на шелковой подкладке шинель, спросил Сергей Сергеевич.
— Это уж вам судить, товарищ генерал.
— Что же, пойдемте вместе. По дороге расскажете… А на охоту когда поедем? — спрашивал на ходу Сергей Сергеевич. — Я, знаете, собачку приобрел. Легавую. Молодая еще, но с будущим. Поехали, а?
17
Утро выдалось сырое, ветреное, холодное. Было еще темно. Шел мокрый снег и дождь. Автомобили, автобусы и троллейбусы проносились по проспекту с зажженными Фарами. Уличные фонари раскачивались из стороны в сторону. Свет их расплывался в желтые трепещущие пятна.
Свист ветра покрывали разноголосые гудки машин.
Напротив стадиона в очереди на троллейбус стоял Владимирович Песков. Он беспокоился: то и дело вскакивал на дорогу, вглядывался, прикрывая глаза ладонью, не идет ли троллейбус.
На, повороте мелькнула яркая, искрящаяся дорожка, показались знакомые «усики». Подошел троллейбус. Тотчас вся очередь пришла в движение. Народу было много. Иван Владимирович понял, что ему не попасть. Троллейбус тронулся.
Иван Владимирович заметил, что на перекрестке зажегся красный глазок светофора. Он мелкой рысцой побежал за троллейбусом. Водитель, увидев полковничью папаху, открыл переднюю дверь.
Молодой лейтенант уступил ему место. Иван Владимирович сел. И сразу его начало клонить ко сну. Он почти три ночи не спал. Под утро наконец была закончена многострадальная статья о гастритах (кое-что он выдумал, кое-что взял из последних журналов и переписал своими словами).
Кто-то легонько ткнул Ивана Владимировича в спину. Он открыл глаза, недовольно повернул голову. Позади него сидел Николай Николаевич Кленов.
— Дорогой товарищ, станцию свою проспишь, — наклоняясь к уху Пескова, шутливо сказал Николай Николаевич.
В ответ Песков что-то буркнул под нос.
— Ты не бурчи, а давай мне язвенных больных.
— Нет подходящих.
— Ты посмотри получше.
— Гм… народ молодой.
— Вот и давай, пока не состарились. Состарятся — поздно будет.
Давнишней страстью Николая Николаевича было подкусывать терапевтов.
— Давай. Все равно ваша терапия лечит по принципу; да исцелися сам.
Песков молчал.
— Кстати, у вас гнойный перикардит появился. Что это за больной?
«Ну и пройдоха, — с раздражением подумал Песков Голубеву. — Везде раззвонил. Все уже знают. Это возмутительно!»
— Плох. Очень плох, — сказал Песков, поворачивал вполоборота к Николаю Николаевичу.
— Давай оперировать.
Кленов уже загорелся, сдернул очки, в глазах появился азартный блеск.
— Это бессмысленно. — Песков покачал головой, зашептал в самое ухо Кленова: — Что я тебе, труп привезу. Если желаешь, можно сделать тактический ход: чтобы умер не у нас, а у вас.
— Ты говоришь, не операбельный?
— Да-с. Не надо его тревожить. Все равно не поможете.
— Как его фамилия?
— Гм… фамилия… Сухачев.
— Я посмотрю его на всякий случай.
Песков покашлял. В нем боролось несколько чувств: глубокое убеждение, что больному ничто не поможет, боязнь ответственности, если операция, не дай бог, состоится, и, наконец, болезненное самолюбие — все идет как-то мимо него.
— Взгляни, если хочешь. Но, по-моему, напрасен весь этот «новаторский» шум. Лучше оставить больного в покое.
В проходной госпиталя полковникам сообщили, что нужно идти в конференц-зал на совещание.