Аттанасио — вдохновленный регулярной медицинской колонкой «Диагноз» в журнале New York Times, который он любил почитывать, — хотел перенести процессуальную модель в медицинское измерение, превратив в загадки заболевания. Когда он предложил эту идею Шору, тот ухватился двумя руками. Он понял, что с помощью необычного и харизматичного героя, того самого доктора-мизантропа, можно разработать медицинский детектив, в котором доктор будет расследовать загадки, задаваемые болезнями-преступниками.
Однако Шор и Аттанасио быстро сообразили, что сочетание медицинского жаргона и не слишком приятного доктора не очень-то похоже на рецепт для самого захватывающего в мире сериала. Как сказал Шор в интервью в своем родном Лондоне, «это фильм не столько о медицинских историях, сколько о человеке, который слишком сложен, умен и странен».
Идее требовалась некая фишка, крючок, который зацепит, как они надеялись, миллионы телезрителей. «Нам была нужна причина, по которой людям мог бы прийтись по душе язвительный и антисоциальный доктор. И мы сделали его страдальцем».
Хаус страдает с самого начала. Во-первых, от муки физической: у него настолько болит нога, которая заставляет его хромать и пользоваться тростью, что он не может жить без викодина. Во-вторых, от муки психологической: он не способен ни с кем установить близкие отношения — ни с пациентами, ни с коллегами, ни даже с женщинами, к которым питает романтический интерес.
Шор признает, что столь абсолютным эмоциональным отчуждением он наделил своего главного героя намеренно: «Хаус груб, потому что он хочет шокировать людей и тем самым побудить их к действию. Он придерживается убеждения, что неважно, каковы твои мотивы, важен только результат. Хаус знает, чего хочет, и не заморачивается, что подумают о нем люди. И он не всегда прав. То есть в конечном счете всегда, но иногда он бывает не прав в промежутке».
Тем не менее сумма, состоящая из сварливого мизантропа-страдальца и медицинской интриги, по-прежнему не кажется равной самому успешному сериалу нового века. Отдавая себе в этом отчет, Шор и Аттанасио пришли к умозаключению, что им недостает одного кусочка мозаики. А именно юмора. Пока Дэвид Шор в Америке возводил свою сценарную карьеру, за океаном, в Англии, Хью Лори успешно зарабатывал репутацию утонченного комика. И угрюмый доктор Хаус, слившись с Лори, вдруг обрел ту невероятную харизму, о которой мечталось Шору. Шут, мизантроп, сыщик и гениальный доктор в одном лице.
«Чувство смешного Хью придает фильму поразительный блеск, — говорит Шор. — Мы можем написать для него самые идиотские реплики, и он произнесет их так, что они будут просто сгустком мизантропии, но при этом заставят всех смеяться».
По мере того как «Доктор Хаус» набирал популярность, репортеры начали просить Шора поделиться секретом сценарного успеха. Всем хотелось знать, чем, по мнению Шора, «Доктор Хаус» берет публику. В самом деле, большинство интервью с Шором, к тому времени уже прочно осевшим в Калифорнии с женой Джуди — бывшим телепродюсером — и тремя детьми, посвящены тому, как «развивать персонаж», как «разбивать диалоги». Словом, его интервью запросто можно было бы назвать «Секреты Дэвида Шора по написанию телесценариев».
Хороший пример подобной практики подоспел к маю 2006-го, когда Шор давал интервью по электронной почте Джону Дойлу, телевизионному обозревателю торонтовского Globe and Mail — ежедневной периодики, самопровозглашающей себя «национальной газетой» Канады. Растолковывая свой подход к написанию — и как он набил руку в американской индустрии «сценариев для драматических сериалов», — Шор написал Дойлу, что, еще занимаясь юриспруденцией в Канаде, «начал думать, что надо бы двинуть в Голливуд и быть прикольным (а оказалось, что я больше мелодраматический, нежели прикольный)».
«Я думаю, что это драма, в основе которой яркие и сложные характеры. Это производственный детектив с загадками. И это комедия. В общем, все вместе. И нужно было сделать так, чтобы все эти жанры ужились в кадре, чтобы они гармонировали друг с другом. Вызов состоял именно в этом — как соединить все это в одном фильме».
К концу первого сезона и поклонники «Хауса», и телекритики сходились в том, что у сериала масса достоинств и одно из самых главных — блистательные сценарии. Но Голливуд не был бы Голливудом, если бы не понадобилось премии «Эмми», чтобы возвестить пришествие Шора.
Канадский сценарист отхватил «Эмми» 2005 года за выдающийся сценарий для драматического сериала за эпизод под названием «Три истории», предпоследней серии первого сезона. Эпизод, как и намекает название, состоял из трех взаимосвязанных историй о персонажах, страдающих от болей в ноге. И одним из этих персонажей был, разумеется, Хаус собственной персоной. Его история объясняла хромоту доктора-мизантропа, одного из важнейших моментов всего сериала. Жюри «Эмми» оценило как новеллистическую манеру изложения трех историй, так и затейливый способ освещения деталей жизни Хауса и медицинских проблем. Однако, как и давнишний набег на телесценарное поприще, сценарий этой серии был самым настоящим риском. Слишком уж экспериментальную и необычную форму выбрал для него Шор.
«Это была либо худшая вещь из того, что я когда-либо писал, либо лучшая. И честное слово, ответа я не знал».
Речь Шора на награждении «Эмми» была квинтэссенцией его человеческой сути: «Хочу сказать спасибо Хью Лори, благодаря которому я выгляжу лучшим сценаристом, чем я на самом деле являюсь. И моим родителям — за то, что воспитали меня счастливым и научили, как получать удовольствие от жизни. Но я также хочу поблагодарить и всех тех, кто заявлялся в мою жизнь и делал меня несчастным, кто порождал во мне ярость и едкий цинизм. Ведь без них этот персонаж никогда бы не появился на свет».
Так что же может отколоть Шор для продолжения банкета? Вполне логично предположить — между прочим, этот шаг опробован не одним сценаристом / продюсером, добившимся признания на телевидении, — что последует киноверсия «Доктора Хауса». Но Шор говорит, что его не интересует кино, и по довольно любопытной причине: «В те странные моменты, что мне порой доводится смотреть кино, я часто просто выхожу из зала, осознавая, что мог бы остаться дома и увидеть более совершенную и лучше рассказанную историю, просто включив телевизор. Кино теперь слишком часто концентрируется на событии, тогда как телевидение всегда делает акцент на истории».
Помимо прочего, Шор провел сравнение между телевидением на его родине и телевидением США, а также между ТВ и кино, что во многом объяснило, почему он предпочел бы оставаться телевизионным парнем: «Канадское телевидение оборачивается провалом по той же причине, по которой столь часто проваливаются американские фильмы, — они контролируются не сценаристами. Очевидно, что я предвзят и существуют отличные, умные режиссеры и отличные, умные продюсеры, но никто не понимает историю так, как сценарист. Американские фильмы полностью зависят от режиссера, канадское телевидение — от продюсеров, но американское телевидение — это вотчина сценаристов».
Несомненно, что во многом именно сценарный контроль Шора над «Доктором Хаусом» превратил этот сериал в одно из увлекательнейших зрелищ современного малого экрана. И не менее несомненно, что миллионы поклонников рады его «глупейшей выходке» двадцатилетней давности, когда он бросил хлебное место при юриспруденции и отправился на поиски приключений и славы в Голливуд.
СЕЗОН ПЕРВЫЙ
1.1. Пилотный эпизод
Дата премьеры: 16 ноября 2004 г.