Ляпы
• Хаус допускает ошибку в расчетах срока родов своей пациентки из поликлиники. Проводя вскрытие младенца, он указывает дату — 2 декабря 2004 года. Позже, когда пациенты его спрашивают о сроке, он называет конец марта — «примерно через пять месяцев». Да, но если сейчас декабрь, то примерно пять месяцев истекут в апреле.
В чем дело, док?
• Когда в начале серии малышка Максина начинает срыгивать, ее родители объясняют, что она ничего не ела, чем можно было бы срыгнуть. Хаус, читая историю болезни, называет возраст Максины — 36 часов. Но младенец не мог быть некормленым 36 часов! Таким образом, один факт противоречит другому.
• Хаус с командой обсуждают наличие возможных вирусных возбудителей, они исключают из «списка подозреваемых» вирусы семейства герпесвирусов,[26] при этом оставляя в списке цитомегаловирус, который, между прочим, также относится к этому семейству.
1.5. Куда ни кинь…
Дата премьеры: 14 декабря 2004 г.
Сценарий: Сара Б. Купер
Режиссер: Грег Яйтанис
Приглашенные актеры: Элизабет Митчелл (сестра Августина), Лусинда Джинни (сестра Евхаристия), Тайжи Колеман (технический работник), Джеймс Симингтон (священник), Дэкин Мэттьюс (Марвин / Санта-Клаус), Энн Доуд (мать-настоятельница), Лори Ром (сестра Пиус)
Постановка диагноза
Чем Рождество в Принстон-Плейнсборо может отличаться от обычных дней? Разве что присутствием среди пациентов трех монашек да Санта-Клауса, страдающего расстройством желудка…
Итак, отдавая должное рождественской теме, — вопросы Веры и Доверия в данной серии!
Доктор Хаус, в свойственной ему манере, хотел бы проигнорировать сестру Августину, прибывшую в госпиталь с двумя своими коллегами более часа назад, однако за пять минут до окончания дежурства был, как и следовало ожидать, отловлен доктором Кадди и вынужден провести осмотр необычной пациентки. Диагноз поставлен быстро: сыпь и язвы на руках сестры — вовсе не стигматы, как склонны толковать некоторые монахини, а всего лишь контактный дерматит, развившийся, очевидно, как реакция на средство для мытья посуды, которое применялось при чистке недавно пожертвованной монастырю медной утвари. Столь мирской диагноз вызывает благодарность старшей из монашек — сестры Евхаристии, уверенной в воле одного лишь Всевышнего послать болезнь и излечение от нее, но не одобряющей разговоры о стигматах. Сестра Августина принимает антигистаминное, запивая чаем из своего термоса, и… Видимо, случай «аллергии на лекарство от аллергии». События при анафилактическом шоке развиваются стремительно — приступ тяжелой одышки должен быть остановлен уколом эпинефрина (адреналина), однако вместо восстановления дыхания у пациентки начинается тяжелый сердечный приступ.
Придя в себя, сестра Августина скажет своей младшей коллеге:
— Верь, сестра, все происходит не без причины.
Так в чем же причина сердечного приступа — в передозировке адреналина, введенного Хаусом, или в наличии неустановленного заболевания? У доктора Хауса есть на поиски 24 часа, прежде чем Кадди будет вынуждена сообщить юристам больницы о возможно допущенной им халатности. Уверенность не является слабой стороной Хауса, а значит, он будет искать, допуская только теоретическую возможность ошибки, но отрицая факт ее совершения.
— На стороне сестры Августины Бог, — считает Форман.
Кэмерон же не верит в Бога, она верит только в некий высший порядок, а прежде всего — безоглядно и полностью в одного человека, в доктора Хауса. Форман, наоборот, не понимает, как верить человеку, не способному даже допустить, что он может в чем-то ошибиться. Чейз уходит от вопросов веры, но признается, что не выносит монахинь.
После того как у сестры Августины развивается эпилептический припадок как симптом герпетического энцефалита, команде Хауса становится понятно, что лечить ее дальше гормональными препаратами невозможно из-за нарушений в иммунной системе. Хаус уверен в необходимости применения гипербарической оксигенации, в то время как у Формана противоположное мнение, он считает нужным придерживаться при лечении утвержденных протоколов.
— Меня одновременно забавляет и раздражает, что ты думаешь, будто можешь переупрямить меня, — говорит Хаус Форману. — Я уверен, а ты — нет. Вопрос в том, что ты будешь делать.
При усилении противоречий между ними Форман делает выбор, сообщая о своих сомнениях Кадди, после чего Хауса отстраняют от лечения пациентки. Вера сестры Августины в Хауса также ослабевает.
Сомнение — вот теперь главная тема, и Хаус начинает сомневаться в себе. Доктор Вилсон, обычно воплощающий совесть Хауса, застает его проверяющим ящик со шприцами с адреналином. Редчайший эпизод — Хаус не уверен в правильности совершенных действий.
Уже после обнаружения причины сердечного приступа — а ей оказался принятый сестрой чай из травы норичника,[27] усиливающий действие адреналина, — Хаус читает нотацию Кэмерон о необходимости отстаивать свое мнение. Ведь Кэмерон с самого начала утверждала, что все симптомы, если исключить сердечный приступ, указывают на наличие тяжелой длительной аллергической реакции, но не настаивала на этом, поскольку данный диагноз косвенно свидетельствовал бы об ошибке Хауса с дозой адреналина.
— Твое нежелание придерживаться этого диагноза чуть не убило больную. Бери пример с Формана! — отчитывает ее Хаус.
Итак, проблема теперь только в причине аллергической реакции. Замученную болезнью сестру Августину помещают в стерильную комнату, где полностью исключены контакты с внешним миром, а значит, и с аллергенами. Сестра утрачивает веру и в Хауса, и в Бога, — она страшится смерти. Неожиданно на помощь приходит Чейз, согласившийся помолиться вместе с ней и напомнивший псалом из Послания Петра: «Эти испытания лишь проверяют вашу веру…» Оказывается, Чейз когда-то учился в семинарии, о чем догадывается вездесущий Хаус:
— Почему хорошие мальчики становятся хорошими мальчиками?
После выяснения и извлечения причины аллергии — внутриматочного контрацептивного средства из меди — сестра Августина отплатит Чейзу той же монетой, прочитав молитву о блудном сыне, еще раз напомнившую, какую роль сыграли чувство долга и желание соответствовать чьим-то ожиданиям в развитии личности Чейза.
Интересные моменты
• Достаточно враждебный флирт Хауса с сестрой Евхаристией в больничной часовне. Утверждение Хауса, что менее чем за две минуты сестра впала при помощи своих высказываний и поведения в четыре из семи смертных грехов (гордыня, злоба, зависть, обжорство), а судя по ее взгляду, собирается предаться и пятому — похоти.
Верная подруга
• Кэмерон приносит в честь Рождества леденцовые трости.
«Что это еще за чертовщина? Леденцовые трости, — передразнивает Хаус. — Ты что, смеешься надо мной?»
Кэмерон, как и всегда, принимает его всерьез и оправдывается.
• Направляясь в стерильную палату к сестре Августине с целью уговорить ее довериться ему, а не Богу и остаться в госпитале, Хаус оставляет свою трость перед входом. Обычно трость — это символ его мужественности. Здесь — еще и символ его гордыни?
Кто лжет
• Хаус не лжет, когда уверяет, что он ввел правильное количество адреналина. Он говорит правду. Но он лжет, когда Кадди ожидает его признания в халатности: «Да, я был там, в клинике, пьяный, открыл шкафчик и с закрытыми глазами вытащил первый попавшийся шприц…»
• Сестра Евхаристия сообщает Хаусу, что Августина не всегда говорит правду. В переводе Хауса для его команды это звучит как: «Старая монашка считает, что больная монашка еще и лживая монашка».
• «Вы плохой лжец, доктор Чейз», — говорит Августина после его утверждения, что ее пульс в норме. Она абсолютно права. В каждом эпизоде, где Чейз лжет, другие персонажи всегда замечают это, да и мы тоже.
• Хаус пытается уличить во лжи настоятельницу монастыря и других монахинь — ведь они не рассказывали правды о прошлом сестры Августины. Настоятельница объясняет Хаусу, что они не лгали, поскольку считают, что их жизнь начинается заново после произнесения обетов!