Взмыли в небо.
— Док, видишь его? — напряжённо спросила Натти.
— Вижу, — ответил я.
Летучий мертвяк. Здоровый, сука…
— Активируйте Вояк, пусть поддержат огнём с тыла, — распорядился я, сам также включая своего Вояку, который вскинул рентген-лазер и приготовился к стрельбе.
Массивная туша, покрытая голубого цвета костяными наростами, обладает широкими крыльями, размах крыла около двадцати метров, это как хренов самолёт!
Узкая морда с вытянутым клювом имеет длину около трёх метров, эволюционно объяснить этого я не могу, так как это нелогично. Туловище узкое, имеется ещё четыре когтистых лапы, на которые, как я понимаю, эта хреновина садится. Ещё есть хвост, но он тут сугубо для баланса.
Крылья неподвижны, то есть мускульную силу для движения он не использует. Но тогда как это дерьмо летает?!
— Вы это видите? — спросил я отклоняясь от курса. — Как эта хуйня летает?
— Магия? — усмехнулся Бац, уже активировавший ракетную установку на своей броне.
— Смотрите, у него на спине что-то есть! — выслала Натти изображение с помеченной областью тела летуна.
— М-хм… — хмыкнул я. — Надо изучить эту хреновину, когда собьём.
На спине этого мутанта, аккурат между двумя неподвижными крыльями, имеется некий двигатель или что-то вроде того. Это массивный костяной нарост, сквозной. При взгляде через тепловизор видно, что из этой «турбины» активно выделяется тепло. Это какой-то биологический аналог реактивного двигателя, как я понимаю.
— Гаси его ракетами, бей по крыльям, — дал я команду Бацу.
Две ракеты отделились от установки Баца, начала свободное падение, а затем включились химические двигатели и они устремились к приближающемуся к нам летуну.
— Птеродактиль, мать его, — прокомментировал Бац внезапное движение ранее неподвижных крыльев и самый настоящий противоракетный манёвр. — Охуеть, бля…
Ракеты пропали втуне, но я не стал переживать слишком сильно: есть рентген-лазеры.
Зависнув в воздухе, я погасил инерцию маневровыми двигателями и навёл основное орудие на Птеродактиля. Тот же тоже не терял время зря, раскрыв пасть и выстрелив в сторону Натти какими-то шипами.
Это, блядь, что-то новенькое…
Метательные шипы, насколько я могу судить, ранее являлись прерогативной наземных постинфицированных мертвяков, которые проходили для их обретения долгий процесс перерождения, сопряжённый с рисками из-за временной слабости.
Умение летать и стрелять шипами — это свидетельство очень высокого развития этой твари…
Вгляделся в уровень. Вопросики. Охуенно…
Открываю огонь. Система наведения сработала безотказно, два попадания из двух. Стрелял в одну точку, в левое крыло, так как опасался, что мощности не хватит для преодоления защиты этой высокоуровневой херни.
Мои опасения подтвердились, у этой высокоуровневой херни действительно крепкая броня: я буквально видел, как два очень мощных залпа из мощнейшего рентген-лазера отразились от голубых костяных наростов этой твари!
Отключаю движки и падаю вниз.
— Эта херня устойчива к лазеру! — сообщил я остальным. — Ракетами его!
Запускаю десяток ракет, среди которых пять являются противотанковыми, а остальные класса «воздух-воздух», вижу, что Натти, в корпусе брони которой торчит семь шипов, делает то же самое. Ну и Бац, само собой, не мог не выделиться: запустил ракеты при движении вправо, из-за чего ракеты образовали собой этакий веер.
Птеродактиль маневрирует, но просто физически не может отклониться от такого количества ракет. Система управления зафиксировала, что три из пяти противотанковых ракет достигли цели.
— Готов! — заорал Бац. — Шесть попаданий из шести!
Его успех легко можно было объяснить тем, что за несколько секунд до этого в Птеродактиля попало три моих ракеты, а затем две ракеты Натти, но я не стал.
— Опыт не дали, значит сука ещё не сдохла, — произнёс Бац. — Пойдём мочить скотину?
— Обязательно, — ответил я. — Снижаемся.
По дымному следу обнаружили Птеродактиля, который действительно не сдох, правда, я на его месте бы сильно жалел об этом.
Крылья сломаны, движок уничтожен, корпус представляет из себя какую-то чёрно-синюю кашу, задних лап с хвостом просто нет, но он продолжает ползти на своих передних лапах, как-то трагично поднимая длинную голову при каждом гребке лап.