428-й: Ну и глупость. У вас должна быть возможность читать.
317-й: Да, Управитель пытался с этим помочь.
428-й: (Глубокий вдох, который я услышал из своего кабинета) И как, получилось?
317-й: Не очень. Новый субподрядчик придумал установить частные терминалы ТрансНета, чтобы у нас был быстрый доступ к сети. За трафик могли бы платить наши родственники. И, конечно же, СМИ на Родине узнали, что нас заставляют платить за чтение… и под давлением общественности от затеи пришлось отказаться.
428-й: А просто дать вам модем получше они не догадались?
317-й: Такова уж Родина, ничего не поделаешь. Собственно, потому я и в тюрьме.
428-й: Значит, все эти книги – эти чудесные, потрепанные, невзрачные книги, в которых порой ни слова не разобрать, – плоды человеческой находчивости и доброты? Совместного труда заключенных и стражей, пытающихся сделать жизнь здесь чуточку менее невыносимой?
317-й: Да. У меня тут даже есть Караульный (звяк!), его специально выделили составлять каталог. Раньше он делал все по алфавиту, но я научил его настоящей библиотечной каталогизации.
428-й: Древнее искусство десятичной классификации Дьюи?
317-й: Именно.
428-й: Потрясающе. Целое и впрямь больше, чем сумма слагаемых. Знаешь что, мой чудесный Лафкардио, пожалуй, я отпраздную это, одолжив одну из твоих книг и прочитав ее. Что тут у нас?.. Джеффри Арчер? Боже правый, лучше не стоит. «Молль Флендерс, телесериал, в главной роли…» С ума сойти. Им сколько лет-то вообще, книгам этим? Подборка тут прямо-таки разномастная.
317-й: Большинство книг Родины выслали со Старой Старой Земли как ненужный хлам. В обмен на полезные ископаемые. Все они давно уже поистрепались.
428-й: Ненужный хлам? Нельзя так о книгах. Это все равно что детский дом с их помощью сжечь. Ведь именно ненужный хлам Земли стал твоим драгоценным архивом. Нашел! «Ненавижу понедельники» Гарфилда. Всегда мечтал прочитать книгу, написанную котом. Наверняка хорошая. Возьму ее, пожалуй.
317-й: Ну, раз ты настаиваешь…
428-й: Настаиваю. Эй, оловяшка! (Хлопает по Библиотечному Караульному.) Я одолжу эту книжонку. Надеюсь, ты не против. А тебе, 317-й, хорошего дня.
317-й: Спасибо, Доктор.
428-й: Это тебе спасибо, Лафкардио. Знаешь, что ты сделал? Ты подарил мне надежду. А ты (снова хлопает робота) – продолжай в том же духе.
– Что это он задумал? – оказывается, Бентли все это время наблюдала за ними, глядя мне через плечо. Я подскочил, разбрызгав чай. Мы засуетились, пытаясь все убрать и спасти документы.
– Ты вовсе не обязана мне помогать, – заверил ее я.
– Ерунда, – ответила Бентли. Я заметил, что она вытирает лужу черновиком моего отчета. Я бы ее остановил, но вышло бы невежливо.
Еще пара минут возни и причитаний, и наконец мы отошли, чтобы полюбоваться плодами наших трудов.
– Полагаю, стоило попросить Караульного все убрать. Хотя он, скорее всего, просто поджег бы стол.
Бентли не засмеялась, но и спорить не стала. Хоть какая, но победа.
– Прошу прощения за беспокойство, Управитель.
– Ничего страшного, – я решил проявить великодушие. Может, Бентли усвоит этот урок и не станет больше заходить в кабинет без моего ведома. Она ведь почти никогда не стучит, прежде чем войти. Если не считать промокший отчет, это даже к лучшему. Поэтому, печально покачав головой, я сменил тему.
– Ничего, ничего страшного… Ты ведь так же увлеклась наблюдением за 428-м и 317-м, как и я, да? – я старался говорить как можно дружелюбнее, но заметил, что она снова избегает на меня смотреть. Обидно.
Бентли наблюдала, как 317-й снует по опустевшей библиотеке, суетится над своей небогатой коллекцией, расставляет книги по полкам и беседует с ними, как с домашними питомцами.
– Что задумал 428-й? Это и мне интересно, – сказал я. – Возможно, в библиотеке спрятано что-то, что ему нужно?
– Думаю, ему просто нужен друг, – сказала Бентли.
– Что? – спросил я, а затем задумался над ее словами. – Хм.
Мы продолжали наблюдать за 317-м. Бентли деликатно кашлянула.
– Если позволите, Управитель, у меня есть предложение…
– В этот раз без наручников? – 428-й говорил громче всех, кого я здесь встречал. Его держали в тисках двое Караульных, но казалось, он просто прогуливается по комнате. Будто ему наплевать, что о нем подумают, будто он не останется здесь до конца своих дней, будто однажды он просто уйдет и больше никогда о нас не вспомнит. Что ж, я был твердо намерен спустить его с небес на землю. И спустить болезненно.