Мы сливаемся друг с другом у двери. Я бездыханна, беспечна, разрушена; я — остатки той девушки, которой была до того, как вошла в офис сегодня утром. Короче говоря, я — официально его.
Его рот на моем — идеальная пара, и мы находим свой ритм, который принадлежит только нам. Я держусь за обе его щеки, целуя.
— На моем платье не было пятен от возбуждения, — это все, что мне удается сказать, когда наши губы наконец разъединяются. Его рот выглядит опухшим и болезненным, так что мой, должно быть, кровоточит.
— Теперь есть. — Он вынимает руку из-под платья и вытирает мои соки. Усмехнувшись и покачав головой, он возвращается к своему столу, выглядя так же спокойно, как и тогда, когда я только пришла сюда. Ни один волос не выбился из прически. Его щеки, в отличие от моих, такого же человеческого цвета, как у прирожденного хищника. Не покрасневшие. Не взволнован. Ничего.
— Это все, мисс Мартин. — Сталь в его голосе говорит мне, что представление окончено, и он падает обратно на свой стул, оставляя меня ошеломленной и растерянной. — Вы свободны.
5
Быстрые свидания
На следующий день я пишу доктору Мэтьюсу и доктору Лерер письмо, в котором извиняюсь за то, что не могу забрать Теодора из школы. Моя машина в ремонте — она досталась мне от родителей, и она примерно моего возраста, — но я предлагаю им воспользоваться услугами приличной службы такси, которая имеет сидения для детей. Оба врача не отвечают. Когда Рис вошел сегодня, похожий на поставщика оргазма в человеческий рост (чем он, в сущности, и является), он был даже на градус теплее, чем обычно.
— Доброе утро, мисс Мартин, — сказал он, закрывая за собой дверь в кабинет. Доктор Лерер прошла мимо приемной, как будто меня не существовало, лаяла на несчастную душу по ту сторону линии своего мобильного телефона. Я чувствую облегчение из-за отсутствия зрительного контакта с ней и чувствую себя настолько виноватой, что могу взорваться. Я прекрасно осознаю, что Рис следит за каждым моим шагом через камеру наблюдения, поэтому сижу прямо и делаю вид, что просматриваю файлы пациентов, а сама мысленно пытаюсь вспомнить, не ковырялась ли я здесь в носу случайно.
Мне отчаянно хочется повторить то, чем мы поделились вчера, хотя я никогда в жизни не чувствовала себя такой виноватой. Конечно, Рис одинок. Очень одинок. С его недавней бывшей у него все кончено, и они общаются в основном через адвокатов. Но формально он все еще женат. И он все еще мой босс. Добавьте к этому тот факт, что я даже не знаю его возраста и что он уже отец — вдруг у родителей Теодора есть шанс снова быть вместе, а я ему все испорчу? Я почему-то сомневаюсь в этом. Эти двое не должны быть вместе с тем количеством яда, которое они извергают друг на друга. Масло и вода. По крайней мере, так я пытаюсь себе внушить.
В два часа дня я собираю свои вещи и готовлюсь к тому, что Линда возьмет их на себя. Несмотря на то, что официально мой рабочий день заканчивается в два, я всегда стараюсь быть рядом с Теодором в три, но сегодня не могу. Я всегда подвожу его до клиники, и после того как Линда, вечерний администратор, приветствует его, я возвращаюсь домой. Первый чек за мою работу пришел несколько дней назад, и они действительно платят мне за дополнительные часы. Так что я с большим удовольствием перекушу в Старбаксе и съем кекс по дороге в школу Теодора.
На самом деле, я немного расстроена тем, что не увижу Теодора сегодня. Мне кажется, он начинает оттаивать.
Линда заходит в клинику — ей шестьдесят с небольшим, одинокая женщина, носящая униформу из кошачьих свитеров и давешнюю вьющуюся стрижку, — и мы молча обмениваемся романтическими книгами под стойкой регистратуры, как дилер и наркоман.
— Твоя последняя книга была просто фантастической, очень сексуальной, — подмигивает она мне за своими толстыми очками для чтения. Я знаю, что Линда, должно быть, одинока, потому что каждый раз, когда мы встречаемся, она говорит со мной на ухо в течение тридцати минут. Я давно собиралась спросить ее, не хочет ли она выпить кофе в выходные, мне бы тоже не помешала компания. От одного вида ее улыбки над книгой у меня сердце замирает.