— О чем ты думаешь? — спрашивает он. Черт возьми.
Что-то, от чего у тебя случится приступ тревоги. Да, это жутко.
Я пожимаю плечами.
— Просто наслаждаюсь жизнью в этот момент. Люди должны делать это чаще, тебе не кажется? Отключить телефоны, закрыть свои аккаунты в социальных сетях и просто почувствовать свою кожу на коже другого человека, остатки вечернего солнца на своей плоти. Чудеса, которые может предложить природа и рукотворные места, подобные этому.
Рис крутит головой и смотрит на меня с забавным выражением на лице.
— Господи, Савви. Ты такая романтичная. Иди и напиши книгу.
— Напишу, в какой-то момент.
— Когда?
— Когда-нибудь.
— Как скоро? — Он толкает.
Мы оба останавливаемся перед вереницей гондол, праздно плывущих по реке и ожидающих, чтобы их прокатили. Возле них стоят несколько рабочих, скрестив руки, и разговаривают друг с другом по-испански.
Я закатываю глаза, чтобы не встречаться взглядом с Рисом.
— Когда у меня будет время. Трудно писать и работать одновременно.
— Тогда не работай.
— А кто будет платить за мою жизнь? Фея студенческих долгов?
— Богатый бойфренд, за исключением феи. Не люблю ролевые игры, милая.
Мое сердце делает полный оборот в груди, затем опускается к трусикам, прежде чем растаять. Он сказал "бойфренд". Я уверена, что так и есть. Боже, я надеюсь, что так и есть.
— Спасибо, но нет. За финансовое предложение, за часть с парнем я полностью согласна.
— Уверен, что о парне речь вообще не шла. Запрыгивай, мой безнадежный романтик. Дамы вперед.
Мы едем в гондоле. Ночь черная, огни желтые, и это когда мы проезжаем мимо новых и старых частей города. Корпоративные здания и архитектурные чудеса маленьких городков, и я понимаю, что влюбилась. Я влюбилась в доктора Риса Мэтьюса, несмотря на его контрасты. Мне потребовалось всего несколько недель, чтобы влюбиться, но теперь я не могу вернуть все назад. Я принадлежу ему.
— Чувства взаимны, — говорит он, глядя на пейзаж, облепивший нашу маленькую лодку. Мужчина, управляющий гондолой, не говорит ни слова. Он не выглядит заинтересованным в нашем разговоре. Он просто стоит над нами и любуется видом, хотя наверняка видел его уже миллион раз.
— Ты не знаешь, о чем я думаю.
— Ты думаешь о том же, о чем и я.
— Тогда скажи мне, как это возможно? — спрашиваю я, и мы оба одновременно поворачиваем головы друг к другу. Думаю, мое лицо показывает, насколько я в ужасе, потому что он откидывает голову назад, чтобы лучше рассмотреть меня.
— Почему нет? Это игра по химии с примесью биологии. Мы подходим друг другу, Саванна Мартин. Мы так хорошо подходим друг другу, — он опускает голову, проводит пальцами по моей челюсти и шепчет мне на ухо: — И я собираюсь доказать тебе это в постели примерно через час.
После катания на гондоле мы ужинаем. Это пикник в парке, под деревом, ночная прохлада ласкает нашу плоть. На блюде сыры, виноград, вино и хлебные палочки. Я не считаю Риса Мэтьюса любителем готовить, но, тем не менее, это великолепно. Я постоянно толкаю вниз подол своего короткого платья, а оно в ответ продолжает задираться на бедрах.
— Почему ты сопротивляешься? Я уже видел все это раньше, и сейчас увижу снова.
— Дело не в том, что ты видишь мои ноги. Дело во всех остальных.
— Тебя действительно волнует, что думают люди? — Он берет красную виноградину и отправляет ее в рот, улыбаясь. От улыбки доктора Мэтьюса у меня слабеют колени. Я обдумываю его вопрос.
— В какой-то степени.
— Тогда тебе стоит остановиться.
— Почему?
— Потому что мы собираемся поднять много бровей. И тебе нужно привыкнуть к этому. Людям не нравится видеть, как другие люди рискуют ради счастья. Это их беспокоит, потому что большинство не набирается смелости. Мы будем счастливы. Мы вместе напишем твою романтическую книгу, и, черт возьми, она будет грязной.
И вот так я теряю тот самый маленький аппетит, который был у меня изначально. Поездка обратно к его дому усеяна невидимыми пузырьками вопросов, витающими над моей головой. Стоит ли мне ночевать у него? Там ли Теодор? Как я доберусь до работы? Как я объясню свое отсутствие родителям?
— Хватит думать, — приказывает он, резко сворачивая направо и нажимая на кнопку гаража. Мы ждем, пока дверь захлопнется.
— Все становится сложным.