Истории эти поучительны, я резко выступил против подобной ультрареволюционности, и что же? Новое возмущение против меня!
Киров приказал выставить вооруженную силу против религиозных обрядов и - открыть огонь по траурному шествию, сочтя, что это - бунт. А что до Серго, то кто-то - Ленин, вот кто! - очень или слишком переоценивает его государственный ум: спасение революции Серго видит в затыкании ртов и мордобитии. К каким только приемам не прибегал он, пользуясь поддержкой Кобы (в скобках: Сталина) на последнем съезде коммунистических организаций Закавказья, чтобы изничтожить своих противников!.. Стыдно обо всем этом говорить. Мы были сильны пропагандой в Европе, привлекательными лозунгами, мир, затаив дыхание, ждал, как мы будем их претворять. То, как мы созидаем, точнее, насильничаем, пугает Европу и Азию, пред людьми встает вопрос: так ли он хорош, этот новый мир, куда нас зовут?
Можно, конечно, население маленького Азербайджана, постепенно оттесняя, вовсе устранить, дабы не мешал возводить величественное здание социализма. Но из кого тогда будет состоять республика? В собственной республике, ее столице, тюрки поневоле должны обращаться, устно или письменно, к служащим Баксовета, Нефтекома, членам Правительства, в партийные организации на русском языке, так как там, куда они приходят, не говорят по-тюркски. Иной вождь, приезжая в деревню, не может говорить с народом на его языке. В Грузии иначе, крайность другая: все на грузинском и по-грузински. Хочется верить, что этот канцелярский идиотизм скоро сойдет на нет, и все серьезные работники - русские, евреи, армяне, грузины, немцы, представители других народов, избравшие родиной Азербайджан, будут знать тюркский язык, если и не вполне читать-писать, то хотя бы понимать его, говорить на нём.
При царизме, при Керенском, когда была городская Дума, такого, чтобы стеснять тюркское население, заведомо игнорируя его естественное право жить в условиях свободного бытования родного языка, сроду не было. Разве обо всем этом не ведают товарищи Киров, Мирзоян? Они знают лишь одно: выкачать из недр нефть, опустошая землю. Я фиксирую все это, чтобы история знала, кто виновен в нашем крушении, которое неминуемо, если будет продолжаться то, о чем пишу. Мы на краю пропасти. Жить самообманом до катастрофы?Этот документ не имеет возможности увидеть свет, но настанет время, когда народы поставят известный российский вопрос: Кто виноват?
Мысли, как это часто, обгоняли слова, а слова торопили мысли.
- Я все имена записал (Сталин - Нариману, после доклада).-Из вашего выступления.-И стал считывать с листа: - Серго, Кара Гейдар, Гусейнов, Микоян, Саркис, Мирзоян... насчет эстафеты крепко сказали! Агамали-оглы, Киров и так далее, еще Серебровский, даже два Раскольникова в игре вашей литературной, зачеркнутое подглядел.
- Привычка чекиста?
- Конспиратор из вас никудышный.
- И что же?
- Не нужно было касаться личностей.
- Но дела делаются конкретными людьми и должны быть названы.
- Для будущих поколений, разумеется?
- Мой доклад К истории нашей революции на окраинах. Все, кто играл ту или иную роль в Азербайджане, должны быть охарактеризованы.
- Не достаточно ли того, что сказал о Серго Ленин в известном письме, рукоприкладство и прочее.
- А что прочее?
- Чрезмерная аляповатость, фельдфебельство.
- Зиновьев сказал резче, вы слышали: Серго зарвался, а Сталин, вместо того, чтобы остановить Серго, его поддерживает.
- Ах так? - насупился.
Серго оскорбил Филиппа Махарадзе, бедняга, как и я, строчит записки в Москву, надеясь, что покончат с приемами гражданской войны в условиях мирной обстановки: мол, надоело считаться со стариками с седой бородой, никак не поймут, - Серго выполнял наказ Сталина заклеймить националов, кончать с их особым мнением, - что самостоятельность, о которой мы толкуем, есть пропаганда (в уме - фикция). Не успеем тем татарам рты заткнуть, всякого рода султангалиевщина, как эти татары языки распускают, заклеймит потом словом: наримановщина! А их угомоним, грузины демагогию разводят, дашнакские недобитки наглеют, каждого допросить надо, каким крестом крестится (это Сталин сказал Серго по-грузински, зная, что Нариман понимает, но ты промолчал, дескать, не разбираешься в тонкостях языка). Серго постарался оправдать доверие Сталина: пригласил в гости слабовольного Кабахидзе, чтоб тот поддержал Кобу, выступил против духанщика Мдивани, а Кабахидзе, рассказывали про грузинский инцидент, вспыхнув, словом обжёг Серго и получил в ответ кулачные удары, - мол, лично был оскорблён (сталинским ишаком назвал его Кабахидзе).
- ... Оба вы к тому же, ты и Серго, не доверяете тюркам, хотя своих земляков тоже презираете.
- Не доверяем? А Кара Гейдар?
- Человек, у которого руки по локоть в крови.
- Крови противников новой власти! А Гаджи Бала? - вспомнил еще одного тюрка, которому благоволит Серго.
- Вот-вот, Гаджи Бала! Чего только он не творил в Азербайджане, выдвинутый Серго: воровал, брал взятки, гарем устроил из сельских красавиц, а когда народ взбунтовался, Серго всполошился. И что же? Прилюдно судил? Нет, дал директиву: признать ненормальным. А терпел, потому что тот служил хорошим орудием против меня.
- Личные счёты сводите?
- Я открыто высказался против Серго, а он начал мстить.
- И в чём она, месть?
- Серго нужно было удалить меня из Азербайджана, развязать руки в проведении своей кавказской политики. Сказал Мирзояну, а тот: Мы только ждем твоего согласия, - оживился, - и Нариманова здесь не будет! И Серго выступил с инициативой отзыва меня из Баку, в Центр выслать!
И ты смеешь толковать о ссылке: сосланные - те, что в Соловках!
Но я требовал, чтобы их вернули! Писал Ленину?
Его молчание воспринял как желание разобраться. И больше не напоминал, считая, что достаточно и письменного протеста, успокоился и отошел в сторону. Ах да: продолжал бороться с интернационалом недругов: армяне-грузины, Киров и тюрки-младокоммунисты.
Еще было из-за чего Кобе раздражаться - Нариман ему письмо принёс, Мамед Эмина, адресованное своему спасителю, опубликовано в Стамбуле (из Наркоминдела прислали): уязвить? припугнуть благодарностью классового врага?
Пока слово в слово Нариман переводил, замешательство Кобы сменилось беспокойством - Мамед Эмин обнародовал некие подробности их отношений, мало ли у Кобы недругов, и не поймешь, чего больше в моих врагах: соперничества? зависти? высокомерия - чего он, туземец, смыслит в их деле, особенно Троцкий и его подпевалы.
Вряд ли кто еще узнает о письме: презираемая им интеллигентская щепетильность Наримана в данном случае - во благо, не разболтает.
Какое, однако ж, длинное письмо! Примите благодарность,- переводил Нариман, - за чудо спасения в условиях, когда всего лишь принадлежность к мусаватской партии, а я был ее лидером, каралась расстрелом или ссылкой, и я признателен Вам, что, помня о прошлом, вызволили меня из бакинского плена, приютили в Москве, предлагали работу, простите, что покинул страну, не поставив Вас в известность.
- С удовольствием, - перебил Наримана, - отпустил бы на все четыре стороны, зря с ним нянчился, как волка ни корми... Поучает ещё из недосягаемой дали, смелый какой,- достану всюду.
... жить в условиях засилия Коммунистической партии, которая узурпировала власть, видеть имперскую политику, процессы денационализации, ассимиляции.
- Покажите-ка, - не поверил, Нариман показал выделенные в письме курсивом слова: ещё русификация.
- Старые песни,- Коба вслух, будто кто может подслушать.
... насильственное подавление ростков национальных свобод на Украине, на Кавказе, в Туркестане, с особым упором на преследуемые тюркские народы и вообще мусульман. Рано или поздно рухнет ваша деспотическая система, диктаторство русского империализма.
- Тоже мне пророк! - усмехнулся Коба, и следа нет от прежнего раздражения, даже доволен будто.
Что ж, пора собирать новый актив, точнее - конференцию бюро ячеек организаций АКП(б), чтобы окончательно решить с д-ром Наримановым, который лечить нас вздумал.