- Вопрос о том, что Нариманов, будучи председателем Ревкома, возвращал конфискованное трудовым народом имущество бекам, банкирам и буржуа, оберегал, чтобы их не трогали, требует дополнительного изучения. Был ли Нариманов в тайных сношениях с Султан-Галиевым? Явных - да, наркомнац и так далее. Но тайных... Мы этого пока не установили. Осталось загадкой и то, как попала записка Нариманова к Султан-Галиеву. Как будто записка ни о чем, но вся светится тайной, душок подпольный, намеки.
- Сам же и передал ему! (реплика Серго).
- При допросе Султан-Галиев признал, что Нариманова считает своим человеком. Сами понимаете: влезть в душу к человеку трудно.
- А надо бы! - голос с места.
- Я с товарищем согласен: надо бы! Какие будут предложения?
Агаев (с места, переводит Кара Гейдар):
- Лицо, разжигающее национальные трения, лицо, которое заставило таких больших и уважаемых товарищей приехать из цветущей Москвы в нашу захолустную даль и жару,- такому лицу не должно быть пропуска в коммунизм!
Председатель (Мирзоян): - То есть вы хотите сказать, это ваше предложение, считать поведение Нариманова несовместимым со званием члена партии, так? Серго просит два слова по этому вопросу.
Серго: - Да, согласен, никудышный доклад Нариманова, я никогда еще не получал такого обвинения, что я истребитель тюркского народа. Но оставим эмоции, мол, нас обидели - исключить. Кто такой сейчас Нариманов? Кандидат в члены ЦК. Председатель ЦИК. Еще вчера именно он предложил кандидатуру Ленина на пост председателя Совнаркома. Если исключим, то получится, что компартия не знает, что делает сегодня, не знает, что будет делать завтра. Поступил антипартийно? Да. В высшей степени неприлично? Да. Ошельмовал товарищей? Да. Исправится после нашей критики - хорошо, а нет исключить его мы всегда сумеем.
Голос из президиума: - Очень слабо! За такое... - не расслышал, что.
- Знаю, что слабо,- развел руками,- иного предложить не могу.
Председатель: - В резолюции: Просить строго наказать, сюда входит какое угодно наказание: исключить, снять с поста и так далее.
- И расстрелять тоже? (Шум в зале.)
- Я же сказал: любое!
Голоса: - Определить четко наказание!
Председатель: - Есть два предложения. (С места: Кончать надо! Прикончить??) Прошу не мешать! Одно предложение - исключить из партии, второе - строго наказать. Кто за первое предложение?.. За второе?.. Проходит второе, явное большинство.
Голоса: - Плохо считали!
- Переголосовать!
Ем. Яр-ский: - Итак, попытка со стороны товарища Нариманова поднять здесь знамя нового басмачества встретила дружный отпор, и впредь... будь то председатель ЦИК или предсовнаркома,- столкнется с гранитной монолитной организацией большевиков!
Объявляю конференцию закрытой и прошу спеть Интернационал.
- Позвольте, - выкрик из зала, - а как же разное?
- Ах да, вспомнил! Относительно здоровья любимого товарища Ленина!..- Пауза. И не спеша: - Увы, ничего радостного сообщить не могу. Одно время даже стоял вопрос о том, сможет ли он и дальше жить с такой болезнью.
- Какой?
- Об этом потом (чтоб отстали). Что сказать? Паралитические приступы. Моторного характера. Эпилептоформные или падучевидные. Выражаются судорожными подергиваниями. Короче, кратковременные потери сознания, иногда галлюцинации. А главное - речь. Спутанность и бессмыслие с возбуждением, импульсивными криками. Говорить так, как ему хочется, он не может. Горькая, но правда, без веселости. Огромный мозг, а что и как - сами понимаете.
- А доктора?
- Что доктора? И Нариманов - доктор! (Это Серго.)
- Теперь споём. - ... до основанья, а затем... - уже полночь, точнее: без двадцати семи.
... Ем. Яр-ский доложил Сталину: По всем позициям дали бой.
Как ни в чем не бывало с Нариманом, даже напротив: спас ведь от наскоков, жаждали крутых мер ваши земляки. Но ведь надо что-то сказать Нариману, и Ем. Яр-ский рассказывает, не отводя взгляда, как после дождливого московского лета въехали в пекло, зной да пыль, о поездке на промыслы, сравнил остроконечные конусы нефтяных вышек с надгробными камнями. А что за земля? Вспахивается примитивно! Колос срезается так, я сам видел! что у вас за серпы? Они какой-то особой формы - на корню оставляют большое количество соломы. Я прошел по только что сжатому полю и в какие-нибудь две минуты собрал порядочный сноп несрезанных колосьев. Тут еще саранча.- Потом за здравие: - Какой край! Это же нефтяной резервуар страны! А Каспий? Он может кормить десятки миллионов людей своей рыбой! А водные потоки? Их надо превратить в свет, движение электрических станций!.. А шелководство? Хлопок? - И что надо учиться у немецких колонистов в Гянджинском уезде.
- Успели побывать и там?
Ударился вдруг в странные размышления: вы, дескать, некогда увлекались психологией, и не мне вам объяснять, к тому же врач, что в каждой революции наличествуют здоровые нервно-психические корни и что сумма революционных завоеваний превосходит потери, и жертвы окупаются во сто крат.
- Я понимаю, что с точки зрения старой психоневрологии всякая революция представляет собою явление социально-болезненное, возникающее из коллективных нервно-психических потрясений (голод, ужасы, истощения, войны и так далее) и развертывающиеся за счёт больного или низменного нервно-психического материала грубая стадность масс, разгул зверских инстинктов, развал морали, половая вакханалия, всякого рода утонченный мистицизм... - И тут пожалел Ем. Яр-ский, что не выдал этот свой психологический экспромт Кобе (с врачом Нариманом по-врачебному, чтоб не расстраивался?). Нет, реакция Кобы в отличие от Наримана, который слушал собеседника недоумевая, была б непредсказуема.
ГЛАВА... - сбился со счёту, какая, да и так ли это теперь важно, или УГЛОВОЙ ДОМ
Сейчас, когда я пишу тебе, сын мой, эти строчки, дело наше доведено до того, что самые близкие друзья-коммунисты не могут друг с другом говорить на тему о наших вопиющих недостатках вследствие неумения управлять государством теми, которые после Ленина назвали себя законными наследниками его.
Особо подчеркнуть: твой отец имел склонность говорить то, что другие не могли делать из боязни лишиться службы или власти (а то и жизни). Чтоб сын не гнался за властью, потому что она портит человека.
... Убрал со стола бумаги, от глаз Гюльсум подальше: подумает, что пишет завещание. Теплые листки... Бог даст, закончит... - а Гюльсум, когда наткнется на эти листки, спрячет так надежно, что сама не сможет найти, подальше от глаз Наджафа о большевизме, что его не будет!
Когда Нариман, удовлетворенный написанным, словно вернулась к нему творческая активность, прятал листки, из папки выпала карточка: Гаджи!.. Снова он! Гаджи смотрел с укором, будто Нариман в чем провинился. С какой-то обидой. Он казался вечным, не верилось, что умрет: весть о смерти Гаджи пришла недавно, с опозданием. Ну вот и закончил я свой путь. Все мы будем там. Вспомнил последнюю встречу с ним, Кара Гейдар предложил: де, можем навестить, почему-то убежденный, что Нариман не поедет.
- Так прямо и поедем?
- А что? Если он так вам дорог, поедем не откладывая.
... Нариман пожалел, что навестил: Гаджи его не узнал!
- Это я, Нариман,- в который раз повторял он, и Сара, дочь Гаджи, смущенная, что у отца (это случилось буквально за последние дни) начисто отшибло память (Он и меня не узнает, не обижайтесь...), тщетно пыталась объяснить отцу, что сам Нариман Нариманов из Москвы к нему пожаловал, - как потом Кара Гейдар злорадствовал!..
- Нет, не узнаю,- беспомощно разводил Гаджи руками, а потом и вовсе перестал что-либо говорить, лишь смотрел то на Наримана, то на Кара Гейдара.- И его не узнаю.
- А меня, свою дочь, узнаешь? - Ей упрямо не отвечал (Кара Гейдар, когда возвращались, убеждал Наримана: Притворялся! А вы его защищали, наглеца! Контра и есть контра.
- Наша его защита нужна прежде всего новой власти, а уже потом самому Гаджи.- Нариман был обескуражен, что у Гаджи немыслимо запущенный склероз.
- Как же не узнаете, Гаджи? - настаивал Нариман, напоминая ему, что был у него конфликт с ним,- через обострение всколыхнуть память,- помните, спорил с вами на учительском съезде? И я отказался от вашей помощи - денег, которые посылала ваша контора мне в Одессу? - И что вернул ему долг? Нет, не помнил. Как Гаджи (неужели забыл и об этом?) явился к нему, там находился и Кара Гейдар,- рукой на него,- и сказал, что дарит ткацкую фабрику новой власти, и как Гаджи потом возмущался, что его фабрику назвали именем Ленина? И что просил - дважды! - сдать ему в аренду, в концессию, его же национализированную собственность - фабрику, рыбные промыслы и мельницы.